Онлайн книга «По слову Блистательного Дома»
|
– Вы ведь преступник Короны, друг мой, – смущенно сообщил он тогда. Так вот и бездельничали они уже почти неделю. – Перестаньте, друг мой, – успокаивающе поднял руку Унго, – рана ваша почти затянулась, и хотя вы потеряли много крови, дело явно идет на поправку. Пейте побольше красного вина с медом и скоро вы сможете порадовать нас своим высоким мастерством. – Да уж, – с явным отвращением глянул на бокал в своей руке Граик, – не скоро я смогу посмотреть на вино с удовольствием. Никогда ведь и подумать не мог, что так может надоесть даже аргосское. – Кто-то скачет, – пробасил вдруг Эдгар. Действительно, из глубины рощи раздался стук копыт, накатился частым галопом, и, резко осадив коня, перед болящими предстал кавалер Андрий. Легко спрыгнул на землю и, раскинув руки, направился к собеседникам. – Друзья мои, – еще издалека заголосил, – как рад вас видеть я в добром здравии. Тивас мог поклясться, что за искренней радостью, украшавшей благородное лицо, таилась… Озабоченность? Пережив обряд обнимания и усадив гостя в кресло, он поинтересовался: – Какие-нибудь новости, друг мой? – Вы совершенно правы. Новости. И неплохие. Ушедший в погоню отряд догнал злоумышленников и выбил начисто. – Совсем начисто? – Абсолютная победа. – Могу ли я побеседовать с гонцом, доставившим столь приятную весть? Кавалер на время задумался. – Думаю, это можно будет устроить. Ваттард из Дома Седого Журавля К костру вышли трое в балахонах Пятнистой Пехоты. – Дозволь, дрангхистар. – Вы гости моего костра. Трое присели на корточки. Самый крупный отбросил капюшон. Крепкое лицо с крючковатым носом, чуть выкаченные глаза, резкий шрам тонкогубого рта. – Говори, Захад. – Я привел их, дрангхистар. – Где мои воины? – Там же, где и мои. Они остались отсекать погоню. Небесные Отцы послали им хороших врагов. – Хороших, – эхом отозвался Ваттард. – Расскажи, как было. – Я не видел. Уводил этих. Дрангхистар вбил тяжелый взгляд в пришедших с крепышом. – Это они? – Да. – Покажите ваши лица. Двое согласным движением откинули капюшоны. Он едва сдержался, чтобы не сплюнуть. Вроде лица как лица, а противно смотреть на них. Гадко. Огнем их жгли, что ли? – Вам придется доказать, что ваши жизни стоили гибели моих воинов. Старший легко выдержал тяжелый взгляд. – Мы докажем, дрангхистар. Все нужное с нами. Твой посланец позаботился. – Идите. Скажете, когда будете готовы. Захад, задержись. Привставший было крепыш опять опустился на корточки. – Не думай, что я неблагодарен. На, возьми, – протянул недлинный изогнутый клинок с внутренней заточкой. – Любой доспех берет. Тот задумчиво покрутил подарок, не торопясь, сунул за пояс. – Мои все там остались. Я о чем думаю. Не слишком ли хороших врагов послали нам Небесные Отцы? Я брал с собой лучших. Ни один не догнал. – Ты устал. Иди, отдохни. И долго смотрел в огонь. – Эй, кто там? В бликах костра проявилась рогатая тень. – Позови этого старого кречета. Ждать пришлось недолго. Сухопарый старик легко опустился на корточки. Вот же зверь старый. С оружием вообще не расстается. И спит, наверное, с ним. – Говори. – Хорошие кордоны кругом. Крепкие. Из этих, синих. Удальцов моих взяли. Удивились. Или недостаток в чем? Скажите – пришлем. А в долине звери дикие. Чужих не любят. – Хорошо пробовал? – спросил больше для очистки совести. Старик хмыкнул, кольнул взглядом. – Только дочь твою пропускают. Когда сын лорда приезжает. – Это ты хорошо углядел. У нее и спросим. Иди. Скажи, чтобы дочь мою позвали. Опять уставился в огонь. Тоски уже не было. Злость грызла изнутри. На арфанов, сволочей, на лорда, что победил, а теперь в гостях держит. Хороший хозяин, не вырвемся. На плечи легли узкие ладошки. – Ты звал, отец? Я пришла. Накрыл ладошки своими руками. И ушла злость, спряталась. Хорошая дочь у него. На мать свою похожа. Та тоже хорошая. Была. В схватке с берсами погибла. А с этой что будет? Захотелось плюнуть на все и прогнать девчонку к стройному сыну лорда. Хороший мужчина. Хороший воин. Нельзя. Племя выше. Честь выше. – Садись, говорить будем. Обошла, на секунду прижавшись, и так нежна была мимолетная ласка, что защемило сердце, присела на корточки и, как отец, в огонь уставилась, улыбаясь, довольная. Губы пунцовые, припухшие. Выросла дочь. Мужа ищет. – Он нравится мне, отец, – первая сломала молчание. – Он другой. Не такой, как наши. Как ты. Добрый. И сильный. В наших только сила живет, – тяжело вздохнула. Черты лица отвердели. – Через четыре дня лорд соседей ждет. Хочет тебя лордам представить. А Он, – так и сказала, с большой буквы, – желает отцу меня представить и меня у тебя просить. – Губы дрогнули, глаза повлажнели; казалось, заплачет, бросится на шею. Сдержалась. Воин. – Пойду я, отец, – тряхнула буйной шевелюрой, поднялась. Вдруг опять присела, положила руку на колено, на котором столько каталась в детстве. – Не думай, я все понимаю. Честь выше. – Губы опять дрогнули. Резко встала. Ушла. Вот и решилось все. Через четыре дня. Четыре дня. Четыре. Пушистик На инкрустированном самоцветами мраморном столе деятельно подпрыгивал мохнатый зверек, взмахами смешных маленьких ручек живописуя свой рассказ. – Я испугался и в воздух завернулся, и меня никто-никто не видел, даже мой новый добрый братик. А он такой сердитый был, что про меня и забыл совсем. – Розовый пятачок грустно сморщился. – Я его боялся даже. Он весь-весь красным светился, обжигал. Я на коника сел. Коник добренький такой. Братику не сказал ничего. Долго-долго скакали. А потом догнали этих страшных с рогами. Они нас и не испугались вовсе. Подраться хотели. Только мой новый добренький братик с ними не дрался. Бегал от них, а дяденьки Хушшар в них стрелы бросали. А потом моему братику играться надоело, и он на рогатых напал и всех-всех убил. Я высоко летал, видел. Только еще совсем сначала от рогатых столько убежали, – и поднял три розовых пальчика, – а коников столько было, – и поднял четыре, – а зачем им лишний коник нужен был, не знаю, – опять грустно сморщился. – Только я братику не сказал. Занят тот был сильно. Эти рогатые, что меня злым железом ударили, за ним все гонялись, тоже, видно, железом ударить хотели. А он не дался, всех побил. |