Онлайн книга «Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна»
|
– Коток, пусти меня, а? Я хоть остаточки спасу, может, на блинчики сгодится… Я отклеил лейкопластырь с одной стороны, и Домовушка юркнул в шкаф. Сметана почти даже и не испортилась, только покрылась слегка плесенью. Молоко, как и следовало ожидать, прокисло. А больше никаких скоропортящихся продуктов в шкафу не было. Лада продолжала махать сачком. Солнце уже не моталось по небу как сумасшедшее, но все еще довольно быстро сновало взад-вперед. Я попытался подсчитать, сколько раз оно всходило и заходило, но скоро бросил эти попытки. В его (солнца) метаниях не было никакой системы. То оно три раза подряд всходило на востоке, то пять раз – через раз – на западе, а то просто болталось туда-сюда в середине неба. Утешало меня то, что висело оно достаточно низко, то есть, сколько бы времени хронофаги ни сожрали, лето пока что еще не наступило. Наконец Лада покончила с Бабушкиной комнатой и отправилась в кабинет. Там солнце за окошком бегало быстрее, но все-таки не с такой скоростью, как в самом начале, когда мы только пытались закрыть шкаф. Из кухни доносились встревоженные вопли Рыба: – Эй, кто-нибудь! Объясните же наконец, что происходит? Мне надоело наблюдать за Ладой, и я пошел успокоить Рыба и заодно, может быть, что-нибудь съесть – я что-то проголодался. Домовушка уже метался по кухне, пытаясь хоть как-то использовать испорченные продукты. Бидончик с прокисшим молоком он поставил на медленный огонь, чтобы сделать творог, а в мисочке пузырились дрожжи для блинчиков. – Вот незадача-то… – бормотал себе под нос Домовушка, – вот проруха!.. И как это меня сподобило?.. И Воронка-то дома нет, как бы не случилось чего! Сколь ден потеряли с этими времяжорами, кто знает?.. – Кот! – сказал Рыб, высовываясь из аквариума до половины. – Хоть ты можешь мне толково растолковать, что случилось? Я «толково растолковал» (я уже отмечал, что у нашего Рыба нелады с русским языком). Он вздохнул: – Опять, значит. Ну-ну… Лада обработала уже все остальные помещения и добралась до кухни. Огонек на рукоятке сачка для ловли хронофагов стал пурпурным. – Ох, устала, – сказал Лада, подпрыгнув, чтобы дотянуться до дальнего угла потолка над притолокой. – Ну совсем немного осталось… Сачок мелодично сообщил, что он полон, Лада сдвинула крышечку, поднесла к коробочке и вскрикнула: – Ой! – Что такое? – спросили мы с Псом и Домовушкой в один голос. – Коробочка… Коробочка уже полная, а этих еще смотри сколько! – Индикатор в рукоятке по-прежнему светился пурпуром. – Куда их девать? Я посмотрел в окно. Солнце достаточно медленно катилось по небу слева направо. – Ладушка, насколько я помню, хронофаги присутствуют в воздухе всегда? – Да, но не в такой же сумасшедшей концентрации! – воскликнула Лада. – Но если мы откроем окно и развеем эти твои хронофаги в воздухе, то концентрация их сразу же упадет. А если мы еще и сквозняк устроим… – Кот, ты гений! – закричала Лада, бросила сачок, подхватила меня поперек живота и чмокнула. – Конечно! Сквозняк! Мы бросились отворять окна, форточки и даже входную дверь. День был сухой и ветреный, и наша квартира быстро очистилась от остатков злобных хронофагов, и лампочка на рукоятке сачка поголубела. Но первое, что произошло после открытия нами форточки, было явление Ворона, ворвавшегося в кабинет с хриплым карканьем. Говорить он не мог, а только неразборчиво каркал. – Быстро в ванну! – закричала Лада, устремляясь туда же, и начала крутить рукоятки аппарата для производства живомертвой воды. – Все вопросы потом! «Потом» – это было растяжимое понятие. Прошло три дня, прежде чем к Ворону вернулся дар речи и он смог рассказать нам, что на целую неделю или даже больше наша квартира стала недосягаемой – она просто отсутствовала в настоящем. Не то чтобы вместо нашей двери было пустое место – нет, просто Ворон не мог найти нашу дверь, никак не мог, хотя соседскую дверь нашел без труда. И окон наших на месте не было. К счастью, премудрейший преминистр догадался, что у нас неполадки с хроностазисом, то есть, проще говоря, со шкафом, и просто караулил на ближайшем дереве, когда наконец наши окна проявятся в Здешнем пространственно-временном континууме. Отлучался он только поклевать чего-нибудь съедобного и глотнуть воды из лужи. Простыть он простыл еще тогда, во время слежки, под дождем, а поскольку необходимые профилактические меры приняты им не были – кто же знал, что он так надолго застрянет на улице, при плохой погоде, зимой! – болезнь зашла далеко, он потерял голос, осип, охрип, кашлял, чихал… – и так далее. – Ах слежка!.. – воскликнула Лада. Я же говорил – время лечит. Неприятности с хронофагами заставили Ладу совсем позабыть о своей сердечной драме. Но до этого восклицания с момента возвращения Ворона прошло еще три дня. А пока – пока мы с трудом выяснили, какой же у нас нынче день, быстро катившийся к вечеру. Была пятница следующей недели. И уже почти наступил март. – Батюшки! – схватилась за голову Лада. – Это я, получается, почти что две недели прогуляла! Без больничного! И на работу не позвонила, не предупредила! Что будет! Меня уволят! Мы переглянулись. Увольнение Лады грозило нам лишением постоянного источника дохода, скудной диетой, отсутствием необходимых для жизни милых радостей в виде конфет к чаю или табачку к трубочке, а также нервотрепкой, связанной с поисками нового места работы, подделкой документов и прочими хлопотами. – Надо что-то придумать, – сказал Домовушка, почесывая свежую шишку. – Без службы, особливо без жалованья, тебе, Ладушка, ну никак не можно. Тем паче теперь, когда нас так много… Может, с Вороном Вороновичем потолковать, присоветует, чай, что-либо… Лада объяснила, что в ближайшие часы или даже дни Ворон Воронович присоветовать ничего не сможет по причине полной потери голоса. – Ой, да соврать надо что-нибудь! – квакнул безапелляционно Жаб. – Помнится, моя супружница была на такое вот весьма способная, такие объяснительные мне писала в случае, если я… ну… увлекался, – закачаешься! Ты к ней обратись, Лада, все ж таки соседи мы. Присоветует. Лада хмуро шмыгнула носом и промолчала. А я объяснил, что Лада соврать никак не сможет, поскольку ее магическая природа того не позволит. Не может она врать, и точка. А супружницу, то есть бывшую сожительницу Жаба, пьющую нашу соседку, привлечь также не представляется возможным, поскольку она с Ладой не разговаривает, вернее, разговаривает – сталкиваясь с ней на лестнице или на остановке троллейбуса, поливает ругательствами. Жаб с некоторым восхищением квакнул: – Да, это она умеет! – и умолк. – Нужен больничный, – сказал Рыб, до того молчавший. – Я, конечно, не сторонник лжи, но в таком экстраординарном случае… Может быть, ты сходишь к врачу, а, Лада? |