Онлайн книга «Год Черной Лошади»
У ее собеседника запищала в кармане мобилка. — Да. Нет… Нет. Все, — он спрятал телефон опять в карман. — Вы читали Пелевина? Каких современных авторов вы предпочитаете? — Ольга говорила не умолкая. И — будто с гранитной глыбой. Мобилка запищала снова. Ольгин собеседник чуть шевельнулся: — Футбол — искусство. Я уже об этом говорил. Извините… У меня нет времени. — Две минуты! Видите ли… О футболе с вами будут говорить специалисты, а я не специалист, я вообще не понимаю прелести футбола… — Ольга сбилась, растерялась, что случалось с ней очень редко; сидящий напротив человек гипнотизировал ее, как кролика. — Мой сын играет в футбол, занимается в спортшколе «Динамо», он буквально фанатеет… — У меня нет времени на эти разговоры, — голос Ольгиного собеседника был по-прежнему мягок, тих и весок, тем не менее он поднялся из кресла, и усадить его обратно не было никакой возможности. Ольга подалась вперед: — Валерий Васильевич, у меня к вам колоссальная личная просьба. Отпустите моего сына, Валерий Васильевич. Он занимается в школе «Динамо»… Скажите сейчас в камеру, что вы отпускаете его, что он спокойно может ехать в Америку и там играть в футбол… вы ведь спокойно ездили в Эмираты, Шевченко спокойно поехал в Милан… Я вас умоляю, это очень важно, вы можете буквально спасти человека… Пожалуйста… Ольгин собеседник помолчал еще несколько секунд — разглядывая Ольгу, как удав разглядывает кролика, причем такого, который на вид неаппетитен. Потом, ни слова не говоря, вышел. — Ну ты даешь, — сказал за Ольгиной спиной потрясенный оператор. — Эксклюзив, блин. * * * Весь коридор Буцыной квартиры загроможден был коробками от «Филипса». Протискиваться пришлось боком; в комнате кто-то громко застонал, Женька покрылся холодным потом. — Проходи, — торопил его Буца. Женька сделал над собой усилие и вошел. В комнате царили полумрак и духота. Трое «хлопцев» сидели на диване: двое были Игорь и Леха, третьего Женька никогда не видел, но ему тоже было лет пятнадцать-шестнадцать, и он тоже завороженно пялился на мерцающий в углу экран. Женьке махнули рукой: садись, мол, не мешай. Он остался стоять у двери; прямо на паласе у противоположной стены сидел еще один парень, на коленях у него была девчонка, здоровенная, лет семнадцати. А может, Женькина ровесница — в полумраке и под слоем косметики не разобрать… Стон повторился; Женька перевел взгляд на экран — и отшатнулся. На огромной кровати раскинулась голая грудастая тетка, и двое мужиков, тоже голых, удовлетворяли ее сразу с двух сторон. Вернее, это она их удовлетворяла; кто из них стонал, непонятно — наверное, стонали по очереди все трое… Женька почувствовал, что его сейчас вырвет. Быстро отвел глаза — на лицах «хлопцев» лежал мерцающий отблеск экрана, Женька видел, что хлопцы заведены, что они истекают слюной, что они готовы облизывать этот маленький паскудный видик и стонать, стонать, как те, на экране… Девчонка захихикала, наблюдая за Женькиной реакцией. А может быть, просто потому, что парень, на котором она сидела, по-хозяйски ее лапал. — Выпить хочешь? — свистящим шепотом спросил подошедший из кухни Буца. Женька мотнул головой: — Поговорить… когда? — Да успокойся, малый, — раздраженно сказал Леха. — Сядь. К троице на экране прибавились еще две бабы и мужик. — Еще минут десять, — все так же шепотом сказал Буца. — Да посмотри, ладно… Разрешаю… У одной из новоприбывших теток груди были, как два мяча — адидасовские, черно-белые в какую-то странную сеточку, с аккуратным отверстием ниппеля. Женьку снова стало подташнивать; неизвестно, чем бы закончился для него этот просмотр, но пленка, по счастью, закончилась, телевизор зашипел так же сильно, как до того стонал, и серый экран подернулся будто сеткой из ползающих мух. Парни на диване завозились, обмениваясь полувнятными репликами; минут через пять заметили Женьку. — Сядь, динамовец! — Закуришь? Женька переступил с ноги на ногу: — Я, это… — Леха, дай ему цыгарку… — Я не курю, — сказал Женька тверже. — У меня режим. — Тю-у-у, — протянул незнакомый парень. — У тебя режим, а мы тут порнушку крутим… Светка, посмотри на этого пацана, у него режим. Веселая Светка не без труда выцарапалась из объятий своего ухажера, поднялась с ковра, подошла к Женьке так близко, что он уловил запах пота пополам с дешевой туалетной водой: — Режим? Как это, трахаться тоже нельзя? — Он футьболисть, — сказал Леха. — Были у отца три сына — двое умных, а третий футьболисть… — Тут такое дело, пацаны, — вступил Буца с притворной серьезностью. — Беда у динамовца, форму у него сперли… — Как?! — театрально удивился Игорь. — Не может быть, — подхватил Леха. — Да-да! — закивал, давясь от смеха, Буца. — Форма, она бабок стоит… Кто же это спер? — Суки, — сказал Леха. — Какие-то суки сперли. — А он динамовец? — спросили из угла. Светкин ухажер вернулся к своему занятию; облапываемая Светка радостно смеялась. — Динамовец, — сказал Буца. — «Хто вище б'е, той краще грае». И все радостно заржали. …Через полчаса Женька вернулся домой. Радуясь, что мамы нет, сбросил куртку и кроссовки, босиком прошел в ванную, открыл воду и намылил руки. «Три гола, — сказал Леха. — Закатаешь этим три гола — тады пошукаем твою форму и тех сук, что ее сперли, накажем. Только не подкачай, малой, на тебя ставка делается, если не закатаешь — у тебя бабок не хватит, чтобы потом расплатиться…» Женька намылил руки во второй раз. Пробиваясь между пальцами, пена делалась белой и нежной, как подтаявшее мороженое. «Этих» он несколько раз видел на площадке за гаражами. Площадка принадлежала соседнему ПТУ; пэтэушники иногда играли в футбол на деньги, хотя футболом эту толкотню, возню и драку можно было назвать только с большого перепугу… Женька намылил ладони в третий раз. Руки дрожали мелкой противной дрожью. * * * (…Я близко. Я почти добежал. Здесь полно собак. Здесь полно мусорных баков с едой… Запах! Запах сводит с ума… Я не могу не идти на запах… Рыжая. Она. Зовет. Черный. Рядом с ней. Рвать, драться, рвать его… Она зовет… Только желание, только жажда — взять ее… Взять, сейчас… рыжая… Выгибается… ее голос… ее запах… хвост… Черный шипит. Он большой. Он хорошо ел… Я могу порвать его. Он молодой и глупый. Я сильнее… Я хочу эту рыжую… хочу… ХОЧУ! Ничего… Не могу. Я должен бежать дальше. Я не могу. Я должен…) |