Книга За гранью, страница 93 – Марк Энтони

— Знаешь, когда купаешься в ледяной воде, лучше бы все-таки упоминать что-нибудь другое, — заметил он укоризненно и добавил: — Чтобы не сглазить.

Бельтан насмешливо фыркнул и смахнул со лба мокрые редеющие волосы. Только сейчас Трэвис обратил внимание на покрывающие плечи и торс рыцаря шрамы.

В вопиющем противоречии с его открытой добродушной натурой следы на теле Бельтана свидетельствовали о нелегкой жизни воина, полной тягот, невзгод и кровавых схваток. Стройная мускулистая фигура кейлаванца нисколько не походила на фотографии раскормленных стероидами культуристов в журналах по бодибилдингу. Скорее он походил на дикого африканского льва-одиночку — гибкого, жилистого, голодного, с подтянутым животом и выступающими ребрами. На груди и животе рыцаря, сужаясь к паху, курчавился густой, волосяной покров, что только усиливало его сходство с хищником. Бесчисленные узкие белые штрихи образовывали своеобразный сетчатый узор на бледной коже, перемежаясь с более глубокими розоватыми бороздами. Трэвис машинально провел рукой по собственной груди. За последнюю декаду он изрядно порастряс накопленный в спокойные времена жирок, но кожа, покрытая редкой рыжеватой порослью, была гладкой и без единой отметины. Жгучий стыд охватил Трэвиса. До сих пор он искренне полагал, что жизнь его не балует, но только теперь понял, как сильно заблуждался.

— Что это с тобой, Трэвис? — нахмурился Бельтан, заметив, очевидно, как изменилось его лицо.

— Да так, ничего, — замялся Уайлдер. — Просто… извини, но твои шрамы… я не знал…

— Не бери в голову, — равнодушно пожал плечами Бельтан. — Я же рыцарь. А рыцарь и раны неотделимы друг от друга.

— И тебе ни разу не захотелось завязать? Ну, прекратить сражаться, жениться, осесть где-нибудь?

— Нет. На самом деле к крови — своей ли, чужой ли — привыкаешь довольно скоро.

— Не думаю, что я бы смог! — поежился Трэвис.

— Еще как смог бы, — рассмеялся Бельтан. — Из тебя получился бы превосходный рыцарь, поверь моему опыту, Трэвис.

Трэвис тоже рассмеялся, но смех его прозвучал натужно и фальшиво.

— Ты ошибаешься, Бельтан. Вряд ли кто-нибудь примет меня за рыцаря — разве что сослепу. А самую глубокую рану в жизни нанес мне не меч и не кинжал, а клочок бумаги.

Хотя Трэвис произнес последнюю фразу шутливым тоном, рыцарь даже не улыбнулся.

— Не все раны оставляют видимые шрамы, — проговорил он вполголоса.

Трэвис предполагал услышать в ответ что угодно, но только не эти слова. Отступив на шаг, он растерянно уставился на спутника Неужели тот догадался? Но как? Он же никогда и никому не рассказывал!

— Я люблю тебя, Трэвис.

— Я тоже тебя люблю, Элис. А теперь спи. Тебе нужно заснуть, чтобы лекарство подействовало.

— А ты будешь рядом, когда я проснусь?

— Обещаю.

— Крест на пузе?

— Крест на пузе и чтоб я сдох!

— Верю. Спокойной ночи, Большой Братец.

— Спокойной ночи, Стрекоза.

Трэвис открыл рот и наткнулся на немигающий взгляд синих глаз, пронзивший его подобно клинку меча. Еще мгновение — и он рассказал бы Бельтану все: как он не выполнил обещание и как потом маленькую ферму в Иллинойсе на долгие месяцы окутала клейкая удушливая атмосфера порожденного виной молчания.

Порыв холодного ветра, коршуном слетевшего с окружающих долину скал, коснулся ледяным дыханием мокрой кожи. Трэвис задрожал и проглотил готовые сорваться с губ слова признания.

— Пора вылезать на берег, — сказал он вместо этого, — иначе до самой весны не оттаем.

Бельтан молча кивнул.

Затем они постирали рубахи, штаны и нижнее белье, развесили мокрую одежду сушиться на прибрежных кустиках и разлеглись загорать на нагретых солнцем плоских камнях. В лагерь вернулись уже на исходе дня — чистые, свеженькие и отдохнувшие. Мелия встретила их, оглядела и осталась довольна.

— Ну вот, совсем другое дело, — улыбнулась она.

— А где Фолкен? — спросил Бельтан, озираясь вокруг.

— Еще не вернулся, — спокойно ответила Мелия, но залегшие в уголках рта глубокие складки никак не вязались с небрежным тоном ее голоса.

Правая рука рыцаря по привычке скользнула к бедру, где обычно висел его меч.

— Быть может, мне стоит… Мелия нахмурилась:

— Рано, Бельтан. Дадим ему еще немного времени. — Она вдруг напустила на себя строгий вид и с упреком посмотрела на мужчин. — Между прочим, мои милые, к возвращению Фолкена было бы неплохо приготовить обед, а у меня, если кто не заметил, кончаются дровишки.

— Я принесу, — поспешно вызвался Трэвис.

— Ступай, дорогой, принеси, — величественно кивнула Мелия.

К тому времени, когда Трэвис возвратился в лагерь с охапкой хвороста и валежника, солнечный диск уже зацепился нижним краем за окружающие долину утесы. Фолкена по-прежнему не было. Бельтан подбросил в огонь дров, а Мелия подогрела мясную похлебку и разлила по мискам, но никому кусок не шел в горло. Поковырявшись для виду, они отставили едва тронутые миски, с нарастающим беспокойством вглядываясь в сгущающиеся сумерки.

Мелия встала. Лицо ее выражало решимость.

— Я иду туда! — сказала она не терпящим возражений тоном.

— Куда это? — негромко спросил чей-то голос из темноты. Все трое разом обернулись. Темная фигура вступила из мрака в освещенный огнем костра круг.

— Фолкен! — обрадованно воскликнул Трэвис.

Радость быстро уступила место тревоге: лицо барда за несколько часов постарело на несколько лет и осунулось, глаза лихорадочно блестели, как у одержимого демонами.

— Всего лишь собиралась взглянуть, что тебя так задержало, — ответила Мелия.

— Вовремя я успел. Тебе там делать нечего.

Бард пошатнулся. Бельтан поддержал его за руку и помог сесть. Мелия сунула ему кружку с мэдцоком. Фолкен отхлебнул несколько глотков и глубоко вздохнул.

— Дела обстоят еще хуже, чем мы думали, — сказал он. Мелия поправила складку на платье.

— Ты нашел Рунный камень?

— Да.

— Сумел прочесть?

— Всего несколько фрагментов, хотя потрудиться пришлось изрядно. Но мне и этого хватило.

— Хватило для чего?

— Хватило, чтобы подтвердить мои самые мрачные предположения. — Рука в черной перчатке сжалась в кулак. — Проклятие! Как же я иногда ненавижу свой дурацкий дар никогда не ошибаться в выводах!

Мелия успокаивающим жестом положила руку ему на плечо.

— Я должна знать, Фолкен. Расскажи мне. Тот нехотя кивнул, открыл рот, но не успел произнести ни слова.