Онлайн книга «Время нарушать запреты»
– И тебе добрый, немчин залетный! – Козарлюга без всякого стеснения оглядел гостя с ног до головы. Еще трое, такие же чубатые, но с черными усами, подтянулись сзади. Климу вновь вспомнились ковбойские фильмы. Сейчас бить станут. – Или горилки выпить решил в шинке православном? – грозно нахмурился седоусый. – Так и быть, нальем. Только уговор – стерпишь удар мой, не прошибешь дверь затылком, тогда и за стол сядешь. Клим сглотнул, вспомнил секцию ушу, попытался сгруппироваться… – Ну, бей! Взлетел к потолку кулачище с пивную кружку. Замер. И ударил хохот, да такой, что шибки в окошках затряслись. – Годен, годен, хлопче! – Седоусый опустил руку, повернулся к землякам. – А налейте-ка немчину! Вот как? Клим понимал, что пришелец в японской куртке едва ли сойдет за своего. Но ведь говорил Химерный Профессор: не по одежде судили. – Бей! – повторил он, голос повышая. – Только во всю силу, не то обижусь. Стих смех, переглянусь чубатые. – Ой, хлопче! – покачал головой седоусый. – Два раза бью, второй – когда домовину заколачиваю. Ну, будь по-твоему! Вновь взлетел кулак, рухнула на Клима соломенная крыша. Устоял… – Горилки хлопцу не наливайте. Нечего! – распоряжался козарлюга. – Усы отрастит, тогда уж. Меду лучшего несите – того, которым мы панотца Никодима в прошлый Великдень в изумление ввергли. В голове еще шумело, но думать было можно. Рука полезла в карман – зачерпнуть горсть чертова серебра, сунуть шинкарю… Нет, не годится, чтобы горстью! Иначе надо. Профессор рассказывал… – Погодите! – Клим не без труда встал, ударил ладонью по столешнице. – Я… Наверное, и в самом деле на немца похож. Только здешний я, из наших краев. Давно дома не был, а теперь… Теперь, кажется, вернулся. Хочу, чтобы все со мной за это выпили, да не просто – от души! И стал вынимать монету за монетой, стол устилая. Аккуратно, словно пасьянс раскладывал. Красивые денежки – какая с орлом, какая со всадником. – Хлопец-то наш! – сказали за спиной. – И вправду, наш, – кивнул седоусый, на стол одобрительно глядя. – Давно не видел, чтобы казак так справно гулять собирался. Будем знакомы, хлопче. Гнат Недоскорый я, писарь сотенный. Удивился гость, только ненадолго. Вспомнил, что писарь в те времена не одним перышком черкал. Правая рука сотника, того убьют – писарь в бой ведет. – Клим. Будем знакомы, пан писарь. Его ладонь утонула в огромной лапище козарлюги. – Не зови паном, Климко! Свои мы тут. Дядько Гнат я. – Вот, значит, какие твои дела, хлопче! – вздохнул дядько Гнат. – Не горюй, не к лицу казаку кручина. Руки-ноги на месте, удар мой держишь. А что в грамоте силен, в делах торговых, так и это не в убыток. Приедет пан сотник, с ним и решим. А пока – гуляй, казак. День всего, зато твой! 9 И загулял казак… 10 С чертом встретились там, где в контракте и указано, – возле мельницы. Странно было смотреть на рогатого без монитора. Мелок оказался – по плечо едва. – Отдохнул? – Черт радостно оскалился. – Рекламаций нет? – Нет! – честно признался Клим. – Тогда давай дискету. Откуда ни возьмись, в когтистых лапах появился ноутбук. Клим вздохнул, полез в карман, поглядел на красную надпись «Verbatim». – Держи! Черт открыл крышку, повозился, вставляя дискету. – Сейчас! Эконом-пакет готов, отсчет пойдет с момента возвращения… А к Галине в сауну мы такого басаврюка направим!.. Они рассмеялись, и черт нажал на «Enter». Ничего не случилось. – Обмануть, обмануть хочешь!.. – злобно шипел рогатый, вертя в когтях дискету. – Нас не проведешь! Ты что, отформатировал ее? Испортил? – Кровь, – невозмутимо напомнил Клим. – В случае малейшего нарушения контракт разрывается автоматически. Не уничтожать, не терять, не дополнять содержания. Правильно? Но ведь я пока еще здесь? – Черт! – выругался черт. – Итак. – Клим принялся загибать пальцы не хуже, чем нечистый – когти. – Возвращения моего ты обеспечить не смог. Раз! Твоего эконом-пакета я не получу. Два! С одним форсмажором ты еще можешь апеллировать в пекельный арбитраж, а с двумя как? Думаешь, я документы читать не умею? – К самому Люциперу пойду, – неуверенно пробормотал рогатый. – Ты кровью расписывался, в контракте дата указана. Захохотал Клим не хуже пана сотенного писаря. – К Галине в сауну ты пойдешь, башка пустая! Какая дата? Через два с половиной века которая? Ой, спасите, ой, страшно мне, бедному! – Не погуби! – взвыл нечистый. – Катись в свое пекло, вражья морда! – со смаком выговорил казак Климко. – Да не просто катись, чума рогатая, а катись ты!.. 11 – Гляди веселей, Климко! – подбодрил дядько Гнат, подталкивая того к двери. – Хоть и сам робею, признаться. Суров, суров пан сотник. Ну да Бог не выдаст!.. Иди! Нечего делать! Толкнул Клим тяжелые двери, вошел в горницу, голову склонил. – День добрый, пане сотнику! – И тебе добрый, хлопче! Заходи!.. Поглядел Клим, глаза протер. – Или не узнал? – засмеялся Химерный Профессор. – А я все думаю, когда ты к нам пожалуешь? – Так ведь в контракте что записано было? – развел руками Клим. – Дискету не уничтожать, не терять и не дополнять содержания. Но про поменятьничего не говорилось! Вот я ее и обменял у Мостового – на такую же. Ох и просился он, плакался даже. Где, мол, я «Verbatim» в этих краях найду? Нашел! На сотниковом столе красовался чернильный прибор размером с добрый арбуз, рядом стояла зеленая скляница, закупоренная деревянной пробкой. Внутри ее корчился черт – скляница была ему явно мала. – Терпи, терпи, вражья сила! – погрозил пальцем сотник Химерный. – Не то серебром угощу!.. Ну что, Клим, запишу тебя в сотню. Скоро в поход, а там видно будет. Другая здесь жизнь, не загадаешь далеко. Живут казаки от боя до боя, никогда не знаешь, с кем вечером танцевать придется: с дивчиной своей или с Чужой Молодицей. Клим кивнул. Да, жизнь другая. Черт в склянице, Чужая Молодица за плечами… А все-таки не зря! Любов к отчизне дэ героить, Там сыла вража не устоить, Там грудь сыльниша од гармат… – Знаете что, профессор? Давайте перед походом в наших Ольшанах осины вдоль улицы посадим. Красивое дерево! |