Онлайн книга «Мы еще вернемся в Крым»
– Да, да!.. Так точно!.. Обязательно!.. Всех пятерых!.. Будет исполнено!.. Положив трубку, Пилюгин строго посмотрел на старшину: – Чего зенки пялишь, не видел меня, что ль? Слышал, что дело срочное! Где шофер? – Повез к вам домой продукты. – Не твое дело, что повез, ясно? Смотри у меня! Как заявится шофер, сразу ко мне! – Так точно, сразу к вам! – Кто вне вахты? – Игнатенко, Баркин, Ященко, – стал перечислять старшина, загибая пальцы. – Игнатенко и Баркина ко мне! Живо! – Игнатенко и Баркин после ночной вахты спят. – Я сказал, ко мне! – рявкнул Пилюгин. – Буди! Пилюгин служит на гауптвахте давно, но только с началом войны, с началом обороны Севастополя понял, какая у него выгодная и далекая от передовой, но очень нужная армии и флоту ответственная воинская должность. Плененных диверсантов с потопленной самоходной баржи, как они значились в журнале, содержали в отдельной камере и под особой охраной. Два младших сержанта предстали перед начальником, моргая спросонья глазами. – Вам срочное и важное государственное задание! – начал Пилюгин, въедливо оглядывая каждого, словно они в чем-то провинились. – Отвезти в Севастополь, в Главную военную прокуратуру пойманных фашистов-диверсантов, которых взяли в плен после потопления десантного корабля! Старшим наряда назначается младший сержант Игнатенко! Понятно? И сдать их под расписку! – Так точно, сдать под расписку! – ответил Игнатенко. – Вывести немецких диверсантов! Их вывели, поставили у кирпичной стенки все пятерых – Алексея Громова, Сагитта Курбанова, Григория Артавкина, Ганса Заукеля, одетых в немецкую форму, и Иона Валеску, румынского офицера. Ремни отобраны, одежда свисала, болталась. Артавкин и Валеску придерживали штаны руками. Старшина Ершов и два младших сержанта – Игнатенко и Баркин, стояли с автоматами наизготовку. Пилюгин, хмуря брови, гоголем прошелся перед пленными. – Эти двое – чистые фашисты, – он ткнул пальцем в немца и румына, – а вы, сволочи, предатели и подонки, еще русскими называетесь, напялили гадскую фашистскую форму на матросские тельняшки! Расстрелять вас у этой стенки и того мало! – Да не фашисты мы! – зло произнес Сагитт. – Не спеши расстреливать, командир! – сказал Артавкин. – Сначала разобраться надо! – Вот мы и будем разбираться! – Повторяю, что мы специальная группа особого назначения, вышли из тыла! – Алексей Громов тоже повысил голос. – И требуем, чтобы о нас сообщили в Главное разведывательное управление флота! – Разведчики, едрена вошь! И никаких доказательных документиков. Тьфу! – Пилюгин смачно сплюнул. – Сначала вами займется военная прокуратура, она и решит, куда вас, к стенке или на виселицу, как предателей! К Пилюгину подошел старшина Ершов и что-то шепнул на ухо. Тот широко улыбнулся и утвердительно кивнул. – Верно придумал! Не убегут! – и приказал: – Отрезай! Все до одной, подчистую! Ершов вытащил из ножен острый штык-нож и стал срезать у пленных на брюках пуговицы. После такой операции, каждый из них был вынужден свои брюки поддерживать руками. Подкатила машина с решетками на окошках. Распахнули окованную железом дверцу. – По одному заходи! – приказал Пилюгин. Старшина и сержанты не сдержались и заржали, глядя, как неуклюже, придерживая штаны, пленники один за другим залезали внутрь машины. Дверцу захлопнули, повесили замок. – Слушай приказ! – Пилюгин уставился острым взглядом на двух младших сержантов Игнатенко и Баркина и громко повторил свой приказ: – Немецких диверсантов в количестве пяти человек доставить в Главную прокуратуру флота и сдать под расписку! Старший наряда младший сержант Игнатенко! – Так точно, товарищ старший лейтенант, доставить в Главную прокуратуру флота и сдать под расписку! – отчеканил Игнатенко. – А в случае чего, при любой попытке к бегству или сопротивлению, стрелять на поражение! – Так точно, в случае чего, стрелять на поражение! – В путь! Машина заурчала мотором, чихнув сизым газом из выхлопной трубы, и покатила к распахнутым железным воротам гауптвахты. Пилюгин молча посмотрел вслед грузовой машине, а когда ворота закрылись, направился в свой кабинет и, сняв трубку, стал дозваниваться через коммутатор в Севастополь, в военную прокуратуру, чтобы доложить об исполнении приказа. А через пару часов, когда Пилюгин, после сытой наваристой ухи и стакана водки, улегся передохнуть, его снова потревожил старшина Ершов. – Степан Иваныч! Степан Иваныч! Снова звонят из Севастополя! Требуют начальника! Пилюгин сел, хмуро почесал затылок. – Неужто сбежали гады, а? – Не может такого быть! Руками штаны держат, таким манером далеко не убегут! А Игнатенко и Баркин не промахнутся! Пилюгин пошел в свой кабинет, снял трубку: – Да! Да! Начальник гауптвахты старший лейтенант Пилюгин у телефона! Оперативный дежурный штаба Черноморского флота приказным тоном потребовал: задержанных с потопленной немецкой баржи немедленно освободить, вернуть все отобранные у них вещи и спецгруппу разведчиков первым попутным транспортом доставить в Севастополь, в штаб флота, в Главное разведывательное управление. – Их, этих разведчиков, уже здесь нету! – оправдывался Пилюгин. – Уже отправили в Севастопроль два часа назад! По требованию Главной военной прокуратуры! Начальник гауптвахты растерянно заморгал глазами. Надо же, а! Выходит, они вовсе и не фашисты, а свои… А мы им на штанах пуговки срезали! Как же промахнулись! Пилюгин мысленно выругался длинным матом, отругав в первую очередь ретивого особиста. 4 В адском громовом грохоте авиационной бомбежки и в слитном гуле непрерывных разрывов артиллерийских снарядов, пулеметной и автоматной трескотне, окутанный дымом пожарищ, пропитанный пороховым угаром в Севастополе заканчивался очередной, бесконечно длинный летний день, который вместил в себя так много трагического и героического. Подвиг защитников Суздальской горы, смертный бой на легендарном Малаховом кургане, яростные схватки на Сапун-горе, тяжелое и ожесточенное сражение за Инкерманские высоты, отчаянные рукопашные бои на Корабельной стороне, удержание позиций на склонах Исторического бульвара. И повсюду не отступление перед врагом, а стрельба до последнего снаряда и прощание с верными орудиями, прежде чем их взорвать… Взорваны, с подходом фронта, СевГРЭС, одиннадцать штолен арсенала Инкермана, хлебозавод, автоматическая телефонная станция, железнодорожный туннель, оружейная кузница Севастополя – спецкомбинаты № 1 и № 2, морзавод, бронепоезд заперт в Троицком туннеле – от взрывов крупных авиационных бомб закупорены оба выхода. Громовым оглушительным раскатом прогремел мощный взрыв за Северной бухтой, заваливший обломками и осколками скал основные штольни Сухарной балки, старинного флотского арсенала… |