Онлайн книга «За ценой не постоим!»
Наконец пришла пора расставаться, гости пошли к автобусам. Женя и Оля подошли к Петрову, по очереди пожали ему руки, а потом вдруг поцеловали в обе щеки. Танкисты заржали, кто-то одобрительно свистнул, а Бурда, широко улыбаясь, хлопнул своего комвзвода по спине. Протасов, крутившийся рядом, кажется, надеялся, что и ему достанется поцелуй, но так и не дождался. Впрочем, в его подарке оказались теплые варежки и письмо от Нюры из Сокольников с предложением дружить, так что наводчик себя обделенным не чувствовал. Автобусы скрылись за поворотом, и комбриг приказал расходиться по местам. Нагруженные подарками на весь взвод, Петров и Протасов зашагали обратно. * * * Танк Луппова, отправленный с вечера в засаду, только что вернулся с позиции. Танкисты, чумазые и смертельно уставшие, чистили ходовую от снега и грязи, механик замерял уровень масла. От экипажа Лехмана на митинге присутствовали радист и наводчик, но их старший лейтенант отправил на кухню за обедом на всех. В отсутствие Петрова обязанности комвзвода временно исполнял Лехман. Увидев командира и наводчика с пакетами в руках, Леонид отдал приказ построиться, после чего доложил, что в отсутствие товарища старшего лейтенанта никаких происшествий не имело места быть. Петров скомандовал «вольно» и сказал, что сейчас начнет делить подарки. Прямо на снегу расстелили кусок брезента, на него выложили пакеты, тем временем Безуглый торопливо срезал восемь палочек, короткую вытянул Сашка Трунов, водитель Лехмана. Он отошел к высокой березе и стал спиной к подаркам. Осокин, Безуглый, Лехман со своим водителем присели на корточки вокруг брезента. Луппов и его танкисты торопливо вытерли руки ветошью, сполоснули снегом и тоже разместились вокруг «скатерти» с подарками. Переглянувшись, Петров и Протасов встали в стороне, наслаждаясь зрелищем. Луппов, как самый старший, почесал небритый подбородок, посмотрел в небо, затем ткнул в грудь Безуглого: — Ты! Радист широко ухмыльнулся и, прикоснувшись палочкой к одному из пакетов, громко спросил: — Кому? — Осокину! — крикнул, не оборачиваясь, Сашка. Под общий смех водитель схватил свой подарок и уже хотел было развернуть, когда сержант ударил его веткой по рукам: — Васька, как не стыдно! Имей терпение — все вместе откроем! Осокин что-то смущенно буркнул, а радист уже указывал на следующий подарок: — Это кому? — Лейтенанту Лехману! Лехман с угрюмым по обыкновению лицом взял пакет, посмотрел на него и вдруг, к общему удивлению, мягко улыбнулся. Поймав вопросительный взгляд Луппова, лейтенант повернул подарок и показал всем: на оберточной бумаге широкими, кривоватыми буквами кто-то совсем маленький написал: «Дарогому краснормейцу». В пять минут подарки разошлись, и Безуглый, взявший на себя обязанности распорядителя, разрешил разворачивать. Больше всех повезло Осокину: ему достался теплый шарф, добротные рукавицы на меху, но, главное, письмо от… — Таня Хлебникова! — громогласно провозгласил Безуглый, заглядывая через плечо радисту. — Работает швеей на фабрике «Большевичка»… Осокин торопливо прикрыл письмо рукой, но память у радиста была превосходная, и он, к общему удовольствию, продолжил: — Рукавицы сшила из своей детской шубки и надеется, что они согреют тебя… — он похлопал водителя по плечу, — неизвестный советский герой. Живет с мамой и младшим братом, отец в ополчении, если можешь, ответь, пожалуйста… Васька, давай меняться письмами, а? — Фигу, — невозмутимо ответил водитель. — У тебя же кто-то на примете уже имеется, Васенька, сам говорил. — Безуглый задушевно обнял Осокина за плечи. — Ну зачем тебе две? Это, в конце концов, нечестно, не по-комсомольски… — Я соврал, — хладнокровно ответил мехвод и, осторожно сложив, сунул письмо за пазуху, в карман гимнастерки, — не было у меня никого. — Вася, ты — сволочь, — укоризненно заметил Безуглый под общий хохот. — А товарищ старший лейтенант сегодня сразу с двумя познакомился, — заявил внезапно Протасов. Все дружно замолчали и уставились на комвзвода. — Так-так-так, — зловеще протянул Лехман. — Воспользовались служебным положением, товарищ старший лейтенант? Пока мы тут не покладая рук стерегли столицу от фашистов, вы, оказывается, устраивали личную жизнь? — Товарищ старший лейтенант, — печально сказал Безуглый. — Не хотел это говорить, но вы — как Вася. — В смысле — везучий? — гордо спросил Осокин. — В смысле — сволочь, — вздохнул радист. Петров смеялся вместе со всеми, когда внезапно вспомнил, что… — Ой, я дурак, — с тоской протянул старший лейтенант. — А с чего такая самокритика? — спросил красный от смеха Безуглый. — Ой, Сашка, я такой дурак, — командир тяжело поднялся и отошел к танку. Танкисты переглянулись, затем радист медленно поднял палец вверх: — Товарищ старший лейтенант, только не говорите, что не взяли у нее адреса. Петров молчал. Безуглый посмотрел на Осокина, затем на Лехмана. Лейтенант покачал головой: — Не взял. — Хоть красивая? — спросил Луппов. Комвзвода кивнул. — Красивая, — подтвердил Протасов. — Оля. Она на него так смотрела! А потом они его поцеловали перед отъездом, но я же не знал, что он адрес не спросил… — Дела-а-а, — протянул Лехман. — А хоть примерно известно, откуда они? — Женя на ДОЗ № 8 работает, — сказал старший лейтенант. — Она, кажется, комсорг в одном из цехов… — Так в чем дело тогда? — удивился Луппов. — Пиши письмо на завод: так и так, приезжали к нам делегаты, а среди них Женя, познакомились с красным командиром Петровым, адрес полевой почты такой-то, девушки, пишите. — А это мысль, — кивнул головой Осокин. — Только письмо напишем мы, — нехорошо ухмыляясь, подвел черту Безуглый. Лехман посмотрел на радиста и вытащил из полевой сумки лист бумаги и химический карандаш. — Да ну вас, — махнул рукой Петров и уже собирался лезть в танк, когда Безуглый начал громко диктовать вслух: — «Драгоценная Евгения, чьей фамилии мы не имеем счастья знать! Пишут вам бойцы и командиры первого взвода, первой роты, первого батальона славной танковой бригады! Шестого ноября сего года, перед нашим великим праздником, вы почтили своим присутствием нашу славную часть, осветив…» — «Озарив…» — поправил быстро записывающий Лехман. — Да, «озарив своей незабываемой красотой наши суровые военные будни…». Петров подошел к товарищам и протянул руку: — Дайте это позорище сюда. Луппов и Безуглый отгородили Лехмана спинами, и радист продолжил диктовку: |