Книга Тайна генерала Багратиона, страница 74. Автор книги Алла Бегунова

Например, прежде свободное и независимое герцогство Ольденбургское вдруг оказалось. департаментом Франции, и казна его была немедленно вывезена в Париж. Шестнадцать мелких немецких княжеств, объединенных Корсиканцем в некий «Рейнский союз», сходу пообещали собрать для своего повелителя более шестидесяти тысяч солдат, одушевленных желанием жечь и грабить российские города.

Очень точно и подробно описал Багратион театр будущих военных действий. Он знал его отлично: рельеф местности, расстояние между важнейшими населенными пунктами, состояние дорог и водные преграды, которые придется форсировать. Не меньше внимания уделил полководец запасам продовольствия и фуража, кои можно закупить у местного населения, и кои надобно собрать на армейских складах, созданных вблизи к предполагаемой операционной линии.

Понимая, какая громада навалится на страну с запада, генерал от инфантерии в записке особо упирал на то, что надо искать союзников. На его взгляд — и недавние встречи в Вене вроде бы сие подтверждали — традиционно союзником России могла бы выступить монархияГабсбургов. «. Австрийский же двор сохранит до того времени строгий нейтралитет, в то же время почитаю я необходимо нужным сделать оному тотчас действительную уступку: либо части так называемой Новой Галиции, либо Тарнопольской области, которая и доселе в венском кабинете служит камнем преткновения противу России.».

Но главным в «Плане Багратиона» было не это. Князь Петр предлагал нанести противнику упреждающий удар. Один стотысячный корпус следовало уже в мае этого года двинуть от Белостока к Варшаве, идти ускоренным маршем и громить силы Бонапарта, встречающиеся на пути. Второй стотысячный корпус, сосредоточенный на границах с Восточной Пруссией, отправить в тот же день и с той же скоростью к Грауденцу, форсировать реку Вислу и приступить к осаде крепости Данциг, или по-польски — Гданск. Здесь мощную поддержку сухопутным частям смогут оказать боевые корабли Балтийского флота.

Работу над своей запиской Петр Иванович закончил довольно быстро. Она была плодом давних и упорных его размышлений, а вдохновение он черпал, просматривая газеты с европейскими новостями. Копию князь оставил себе, оригинал отправил в военнопоходную канцелярию Его Императорского Величества.

Прошло три недели, и Александр Первый назначил генералу от инфантерии аудиенцию совершенно официально, в Зимнем дворце.

В кабинете монарх пригласил потомка грузинских царей подойти к столу. Там князь увидел листы «Плана Багратиона». На них имелись пометки карандашом. Генерал понял, что сам император тщательно изучал документ, ибо царь писал исключительно карандашом и никогда — ручкой из гусиного пера и чернилами.

— Любезный князь, — сказал Александр Павлович, указав на листы на столе, — замысел ваш весьма интересен. Он понравился мне разумным подходом к событиям нынешних дней и превосходным знанием предмета, вами описанного.

— Счастлив слышать это, ваше величество.

— Намерения Наполеона столь очевидны, что и другие мои генералы озаботились составлением плана грядущей кампании с французами.

— Кто, если не секрет? — не удержался от ревнивого вопроса князь.

— Военный министр Барклай де Толли представил мне записку под названием «О защищении западных пределов». Предлагает соорудить оборонительные укрепления на правом берегу Западной Двины и на левом берегу Днепра. Сначала защищаться там, потом отступить на линию Рига — Минск — Луцк. Что скажете об этом?

— Зачем же сразу отступать, ваше величество?

— Барклай уверен, будто наступательную войну с Наполеоном выиграть невозможно. Надо вести оборонительную войну. То есть завлечь его армию в глубь России и измотать в долгих боях.

— Я предложил другой вариант, — ответил Петр Иванович.

— Ну да. Упреждающий удар по войскам неприятеля, сосредоточенным в Польше и Восточной Пруссии.

— Именно так, ваше величество.

— А почему? — царь взглянул на него как-то искоса.

— Нельзя допускать супостата на нашу территорию. Потери для мирного населения и всего хозяйства страны будут непомерно велики.

— Не спорю. Но есть одно обстоятельство, которое вы, генерал, упустили из вида.

— Вполне вероятно, ваше величество, — согласился Багратион.

— Нам, русским, никак нельзя выступать в роли агрессора. Вспомните нашу народную поговорку: «На зачинающего — Бог».

— Мой государь! — князь Петр взволнованно возвысил голос. — А им это можно?

Александр Павлович долго молчал, расхаживая по кабинету и с хрустом переплетая пальцы белых холеных рук. В окно он смотрел на пустынную Дворцовую площадь. Там мела настоящая мартовская метель с крупными хлопьями мокрого снега, с порывами ветра, заставляющими дрожать стекла высоких венецианских окон царского чертога.

— Война — не только боевые действия, любезный князь, — наконец заговорил император. — Походы армии следует подчинять соображениям политическим. Потому я не намерен вторгаться сейчас в Польшу и давать весомые аргументы в руки наших извечных критиков в Европе.

— Вот как дубиною приложим их между глаз, тогда вмиг опомнятся, — мрачно пошутил Багратион. — И будет у вас, ваше величество, очень весомый аргумент. Ведь они, пока кровью не умоются, доводам русского рассудка не внемлют. Много раз сие проверено.

— Уж слишком вы воинственно настроены, ваше сиятельство! — Александр Павлович не выдержал и тоже улыбнулся.

— Да, настроен! Забыть не могу ту историю в Бухаресте. Ни за что ни про что убили они двух наших людей.

— О том мне известно, — тихо сказал царь.

— А вы хотите, чтоб я в бирюльки с Боунапарте играл!

— Так я не думаю, — возразил Александр Первый. — Никому из нас теперь в бирюльки играть не придется. Но и о вашем походе в Польшу в мае сего года речи нет. Наоборот, надо тянуть время. Чем позже подойдет Наполеон к нашим границам, тем больше мы успеем сделать.

Они оба склонились над большой картой, расстеленной на другом конце стола. Петр Иванович стал показывать государю города и селения на Волыни, в Подольской, Житомирской и Киевской губерниях, где предлагал он расположить войска, устроить армейские склады, отремонтировать дороги. Самодержец согласно кивал головой. Так же с похвалой отозвался он о плане осады Данцига, разработанном генералом от инфантерии.

Встреча с царем успокоила и вдохновила Багратиона. Пусть монарх не принял его предложения об упреждающем ударе, однако ясно дал понять, что другие формулировки из записки соответствуют намерениям правительства и будут использованы при подготовке вооруженных сил к войне. Более того, у Петра Ивановича возникло впечатление, будто он станет одним из тех, на кого эту подготовку Александр Первый и возложит.

Будучи в радостном настроении, генерал от инфантерии написал длинное письмо жене. Рассказал, как милостиво обошелся с ним государь при новой встрече, как вместе обсуждали они то «предчувствие бури», которым князь поделился с княгиней прошлым летом в Вене. Пришло время не только думать и предполагать, но и действовать. Подробностей из своей военной записки о будущей войне с Наполеоном Петр Иванович, конечно, не разглашал. Только извещал супругу о вероятном отъезде из Санкт-Петербурга в юго-западные губернии Российской империи, поближе к польской границе. Заканчивалось письмо искренним признанием: необыкновенно счастлив он вновь служить Отечеству на той должности, где более всего пригодится его опыт, приобретенный в долгих походах и жестоких схватках с недругами.