Онлайн книга «Анжелика и московский звездочет»
|
Чаянов спросил, что станется с московским домом мадам Аделаиды. Константин отвечал, что не думал об этом. – А если бы я предложил вам продать дом вашей покойной матушки? – сказал Чаянов. – Продать? Не думал об этом. – Не если это ваше предложение, стало быть, и покупатель – вы?! – Да, я. Хочу завести в Москве открытый дом. Быть может, женюсь… – Да, ваша супруга умерла, я знаю… – Умерла молодой… Брюс поглядывал на них испытующе… Константину пришло на мысль попытаться расспросить этих двоих, исподволь наведя разговор на попавших в самое недавнее время в опалу. – Пожалуй, я продам матушкин дом, – согласился Константин. – Ваша цена? – спросил Чаянов. – Нет, назовите вы вашу цену! – В сущности, Константин испытывал своего собеседника, желая узнать степень его честности, порядочности. Но, кажется, Чаянов понял, что Константин испытывает его, и назвал весьма приемлемую цену. Константин согласился, не раздумывая долго. – Мы покончим с этим делом до вашего отъезда, – предложил Чаянов. На том и порешили. Затем разговор продолжился. Чаянов стал расспрашивать Брюса о первой гражданской типографии, которую намеревался учредить государь: – Верно ли, что именно вы, Яков Вилимович, будете назначены ведать этим учреждением? – Да, – отвечал Брюс, – полагаю, государь не раздумает. И ведать гражданской типографией буду назначен именно я. – Затем он повернулся к хозяину, радушно угощавшему гостей кофием и сладкими булками, и попросил Константина рассказать подробнее об издаваемых в Париже гражданских календарях, на страницах которых помещались полезные хозяйственные советы, описания церковных праздников, занимательное чтение… – Мне хотелось бы, – говорил Брюс, – издавать подобные календари и на русском языке. – Прекрасное начинание! – одобрил Константин, и припомнил добросовестно все, что знал о французских гражданских календарях. – Однако в России мало кто умеет читать! – Константин все же не удержался от этого замечания. Но Чаянов надеялся на лучшее: – Благодаря правильной внутренней политике нашего государя, все больше и больше людей будут уметь читать и писать! – произнес он энтузиастически. Константин и Брюс дипломатично не стали возражать ему. Но что-то настораживало Константина. Нет, вовсе не для того, чтобы расспросить об устройстве гражданских календарей, затеян этот разговор! То есть не только для этого!.. Константин чувствовал, что его собеседники сами хотят о чем-то расспросить его. Но покамест он не мог понять, о чем же… Они говорили друг с другом осторожно, обиняками, намеками, пытаясь что-то выведать. Константин знал, что именно пытается выведать он, но не мог понять, что же интересует Брюса и Чаянова… – Я достаточно долго не был в Москве, – говорил Константин, – что нового в городе? Брюс и Чаянов явно не догадывались, что он имеет в виду. Они рассказали о нескольких незначительных происшествиях. Кажется, и вправду никто из знати не попадал в опалу… Впрочем, возможно, таинственная красавица происходила не из Москвы!.. В свою очередь, Брюс деликатно заметил: – Ходят слухи, будто на дороге из будущей новой столицы в Москву порою орудуют разбойники… – Нет, – сказал Константин. – К счастью, на меня никто не нападал!.. – То есть ничего необычного, неожиданного с вами не произошло? – спросил Чаянов. Константин не мог не заметить быстрый сердитый взгляд Брюса, брошенный на Александра Васильевича. «Вот как! – подумал сын мадам Аделаиды. – Конечно же, этот вопрос задан неспроста и по неосторожности !» – А что могло случиться? – спросил, в свою очередь, Константин. – Быть может, какая-нибудь неожиданная встреча? Это была ловушка. Константин поставил капкан и теперь нетерпеливо ожидал, попадется ли дичь! Но, кажется, ожидал напрасно. Брюс поспешил ответить: – Разве бывают неожиданные встречи на дороге из будущего Петербурга в нынешнюю Москву? – И, ответив вопросом на вопрос, он коротко засмеялся, ясно показывая этим смехом, что шутит. Но Константин твердо решился не говорить правду. – Я никого не встретил… Брюс поспешно, и даже, пожалуй, слишком поспешно, заговорил о том, какие меры предпринимает государь для борьбы с дорожными разбойниками. Разговор продлился еще некоторое время, затем естественным образом прекратился. Гости попрощались с хозяином. Константин предполагал почти с уверенностью, что Брюс и Чаянов имеют какое-то отношение к таинственной незнакомке. «Едва ли она действительно была немой! Возможно, она просто плохо говорила по-русски и потому боялась, что дурное произношение изобличит ее! Быть может, она родственница или служанка Брюса, которой по каким-то причинам пришлось бежать? Но нет, едва ли такая красавица может быть служанкой! Вероятно, Брюс похитил ее у себя на родине и тайно привез в Москву… Возможно, она очень знатного происхождения… Ее ищут… Или все эти предположения нелепы?..» В следующие несколько дней Константин продал дом мадам Аделаиды Чаянову, совершив все необходимые формальности. Государь принял сына Анжелики-Аделаиды во дворце и беседовал с ним милостиво. Петр сожалел о том, что убийство так и осталось нераскрытым. Но присутствовавшая при беседе молодая государыня вдруг вмешалась, хотя обычно это было ей не свойственно. Обычно она предпочитала молча слушать, а не говорить самой. Но теперь она вдруг сказала: – Возможно, это преступление еще будет раскрыто… – И лицо ее на миг приняло выражение напряженной задумчивости. Государь посмотрел на Катерину с легким удивлением. Разговор зашел о проданном доме. Петр пришел в веселое расположение духа и шутил: – Если Чаянов станет брать пример с Якова Вилимовича, то вполне вероятно, что мы еще увидим этот отличный дом в виде обители самых разнообразных нег и наслаждений! Константин насторожился: – Отчего? – спросил он сдержанно. – Да ты не знаешь! Мой Брюс – отчаянный ловелас. Все окрестные мужики, когда ему приходится ехать по моим поручениям, выставляют своих девок, нарумяненных и набеленных, в надежде тронуть любвеобильное сердце моего шотландца! Он хорошо платит родителям своих любовниц. Но он слишком часто меняет их!.. – Кого? Родителей? – спросила с невинным видом Катерина. Мужчины рассмеялись. – Нет, Катенька, не родителей, а любовниц! – отвечал царь, ласково глядя на жену. – Я слыхал, будто он держит у себя даже арапку и никому не показывает ее! Константин настороженно слушал. |