Онлайн книга «Братья и сестры по оружию. Связные из будущего»
– Іш ти, сподобалася. Бачиш, вона ледве стоїть. Голова разможжона. В волосях колтун. Може, и черви е. Заразу спіймаєш, тоді тебе в місто до доктору вози? Грошей знаєш скільки? От то-то. — Зрозуміло. Батьку, дядько Петро с грошами не обдурить? Гроши за хлопчика не маленьки обицяни. — Або я дурний за тебе? Догляну. А ось башмаки и піджак с ней сняти потребно. Гарний піджак. Може відстирається… Катя сосредоточилась на том, чтобы передвигать ноги исключительно по тропинке. Мысль споткнуться пугала. Упадешь — не встанешь. Вышли из леса, невдалеке виднелись крыши хутора. Пришлось обогнуть поле с кукурузой. Катя устала так, будто рванула километров на пятьдесят с полной выкладкой. Яростно залаяла собака. Вошли во двор. Появились две бабы. Тараторили так, что и слова разобрать не удавалось. Катя и не пыталась. Лечь бы поскорее… Пленных затолкали в погреб. — Ой, Петро, та вони ж усе запаскудять! — Ни. Вони городски, культурни. Знають, як що, шкиру живцем здеремо. В погребе было прохладно, спокойно. Катя сползла на чурбак, осторожно прислонилась затылком к бочке и отключилась. * * * Проснулась от собачьего лая. Пес гавкал так, для порядка, — во дворе чужих не было. Катя вяло вспомнила своего Цуцика, пса-хаски, скучавшего без хозяйки за тридевять земель отсюда. Ага, и за, без малого, сто лет тому вперед. Ну да, опять вляпалась бестолковая хозяйка. Туман из головы повыветрился. Мысли приобрели относительную связность, забитый спекшейся кровью нос все-таки начал различать крепкий дух соленых огурцов и капусты. В животе что-то сжалось. Угу, кушать хочется. Рядом шептались: — Уехал. Вроде к обеду обещал быть. — Нам-то что? Уж нас-то, ваше благородие, досыта накормят. Хорошо, если прикопают, а то и свиньям могут скормить. Слышь, как боровы в хлеву хрюкают? Эх, надо было стрелять. — Что ж не стрелял, пролетарий? В штаны наложил, железный кулак революции? — Так ты команду не дал. Ты же при погонах, главнокомандующий, чтоб тебя… Обосрались, чего уж там. — Да уж. Слушай, пока мужиков дома нет, может, попробуем вырваться? Дверь на вид хлипкая. — А руки? Дверь лбом, что ли, вышибать? Ну, попробуй, у тебя башка образованная, может, и для полезного дела сгодится. — Попробуй мне веревку развязать. Или перегрызть. Зубы у тебя для пролетария очень неплохие. — Сам грызи. Там грызть дня два. Веревку-то не пожалели, мироеды. — Черт с тобой. Хоть руками попробуй. Нужно же что-то делать. — Давай, ты мне развязать попробуешь. Тебе-то все равно с дверью не справиться. Плохо вас, белую гвардию, Николашка откармливал. — Что ты сюда царя приплел? Я что, в конвое Его Императорского Величества состоял, шашкой и газырями блистал? — Угомонитесь, — прохрипела Катя. — Хозяин вернется, он рассудит. Он политически грамотный. Урод, мать его… — Очнулась? Э-э… ты, барышня, как себя чувствуешь? — Пашка заерзал, придвигаясь поближе. С другой стороны подсел прапорщик: — Вы как? Мы уже и так пробовали разбудить, и по-другому… — Облизывали, что ли? — поинтересовалась Катя, разлепляя здоровый глаз. — Бля, как я пить хочу. Давно хозяин уехал? — Только что. Мы в щель видели. И этот, шепелявый, ушел. Договорились к обеду встретиться. Гости от Блатыка прибудут. — А когда здесь у них принято жрать садиться? — Часа через два, — Пашка задумчиво почесал подбородок о плечо. — Может, и раньше. Рвать отсюда нужно. Катенька, ты как, в узлах разбираешься? Может, попробуешь нас развязать? — Я тебе дам — «Катенька», — девушка схаркнула под бочку чем-то темным и липким. — Нашелся Павлушечка, твою мать! Как вышло, что мы здесь сидим? Проспали, революция-контрреволюция, песьи дети, чтоб вам жопу на британский флаг… — Да мы, собственно, не спали, — смущенно признался прапорщик. — Я чуть-чуть подремал, — объяснил Пашка. — Глаза протер, говорю — «давай карабин, я посторожу». А он — «ты мне голову разнесешь». Сидим, как два дурака. Спрашиваю — «куда монахиня делась?» — «Отошла по своим, по женским, надобностям». Ну, дело-то обычное. Пока перепирались, вываливают из кустов эти, с обрезами. И монашка с ними. Ну, мы как-то не ожидали… — Но карабин ближе к тебе стоял, — заметил прапорщик. — Про карабин я поняла, — прохрипела Катя. — Откуда господа селяне взялись? — Ясно откуда, — Пашка сердито засопел. — Божья невеста привела. Она за помощью на хутор сбегала. Мы-то ей компания неподходящая. Вот, нашла понадежнее… Курица. — Помолчи, — сумрачно сказал прапорщик. — О мертвых или хорошо, или никак. — А Прот где? — поинтересовалась Катя, осторожно потираясь носом о плечо. Нос здорово чесался. — Кто? — парни переглянулись. — Пацан. Его Протом звать. Старинное имя с греческими корнями. Он где и что он делал, когда вы решали вопросы революционной дисциплины, отложивши карабин от греха подальше? — Он рядом с тобой спал. Потом драпануть пытался, да его этот куркуль Петро зацапал. За пацана две тысячи «николаевскими» обещали. — Да мне по фигу прейскурант. Сейчас он где? Я с ним не договорила. — В доме заперли. Под присмотром хозяйки, — прапорщик кашлянул. — А вы себя как чувствуете? — Бывало лучше, — Катя снова сплюнула под бочку. Во рту была вязкая гадость, как будто неделю самогон пила. Или будто месяц тяжело проболела. Зато голова уже практически ясная. — Что, орлы, думаете делать? — Нужно дверь вышибать, — решительно сказал Пашка и уже не так решительно добавил: — Только там, у двери, узко, толком не развернешься. — Понятно, — Катя искоса глянула на прапорщика, левый глаз девушки склеился, казалось, намертво. — Ну а вы, ваше благородие? — Развязаться нужно, — пробормотал офицер, — у вас пальцы не затекли? Катя усмехнулась, кожа на лице болезненно захрустела: — Что, прапор, смотреть на меня не очень хочется? Прапорщик смущенно отвернулся, зато Пашка бодро сказал: — Да ты, в смысле вы, не беспокойтесь. Если в чувство пришла, значит, все заживет. Конечно, если нас сегодня не шлепнут. Может, що сделать попробуем? — Ты считаешь, пора? — Катя осторожно повалилась на бок. При соприкосновении с полом голова не развалилась, что, если судить по ужасающим вчерашним ощущениям, было странно и удивительно. Онемел череп, что ли? Катя заизвивалась, пропуская связанные за спиной руки под ягодицы. Свернулась в клубок, тесно подтягивая колени к груди. — Не получится, — сказал Пашка. — Я пробовал. |