Онлайн книга «Я - сталкер. Рождение Зоны»
На холод я старался не обращать внимания. Привыкнуть к нему нереально, но можно идти быстрее, дышать на руки, растирать нос, щеки, уши, чтобы не было обморожения. Я натянул капюшон. Стремительно холодало – следовало спешить: ветер дул с ледника, пока еще достаточно далекого, но холодный фронт приближался с каждой минутой. Над головами пролетела стая больших серых птиц, Сизый проводил ее взглядом и принялся «рассказывать», как охотился на этих обитателей гор. Внезапно «охотничья байка» от Сизого прервалась сильным ощущением беспокойства. Дикие. Манипуляторы остановились, заспорили: Сизый предлагал обойти диких, Рыжий считал, что лучше их шугануть, а Длинный выражал опасение, что это не мы диких «шуганем», а они – нас. Вроде бы, их довольно много. – Там впереди нечисть, – перевел я для Никиты. – Наши совещаются, пойти их побить или ну его, обойдем? – Пойти и побить! – оживился Пригоршня. И в деталях представил себе погибших людей из деревни. Дикие – существа, которым совершенно незачем жить. Наши спутники, в общем и целом, были с ним согласны. Я надеялся, что диких не придется ловить по лесу – сами на нас выйдут, хотя идея расправы мне отчего-то не нравилась: во-первых, это – неразумно, так проблему не решить, лучше уж дождаться, пока телепаты и люди заключат союз, и ударить общими силами, а не одним небольшим отрядом. Во-вторых, у нас осталось не так много зарядов, проблемы чужого мира волновали не сильно, зато очень хотелось домой. Сталкеры любят Зону. Не все, но многие, самые удачливые: невозможно пользоваться благосклонностью этого места, если не любишь его, не принимаешь и не уважаешь. И вообще, мы – довольно свободолюбивый народ, я не стал бы жить в Зоне, если бы не привык к ней, если бы представлял себя без нее. А без Зоны я ничего собой не представляю. Там из Андрея превратился в Химика, весь мой опыт, все приобретения и потери, приятели, привязанности, враги – в Зоне. Я не мыслю себя без нее. Холодный и неулыбчивый мир, куда нас забросила судьба, неплох. Может, даже поинтересней привычной Земли – мира денег, больших и малых городов, алчности, насилия… здесь, по крайней мере, все честно. Но останься я тут, мне скоро стало бы муторно: не приживусь я ни в Небесном городе, ни, тем более, в Лесу или в Столице, занятой телепатами. Я и проблемы их решаю только потому, что отчаянно хочу назад, как и Пригоршня. Мы здесь – гости. Не «хорошие люди», а просто чужаки. А вот в Зоне мы – свои. И нам пора домой. Из гибнущего мира. Казалось, я чувствую, как все замерзает: ломкой стала трава, останавливаются подземные реки, скованные льдом, все подергивается изморозью, как пеплом. Если я уйду и оставлю мир погибать – совесть заест. Дикие больше не проявляли себя – или наши спутники об этом не говорили. У выхода из ущелья мы устроили привал: достали еду, развели костер, сели поближе к огню. Рацион телепатов не подходил нам с Пригоршней – хорошо, были свои запасы. Мясо фибии стало уже привычным, сушеные овощи – тоже. Я вспомнил, что приберег последнюю бутылку водки, но решил пока не говорить Никите – не время. Настроение было, как перед боем. Не последним, не решающим, а очередным выматывающим сражением, совершенно не важным в стратегическом плане. Мне рассказывали – во Вторую мировую войну иногда организовывали военные операции для поднятия боевого духа: занимали крошечную деревушку или одинокий хутор, не имеющий значения… но – победа. Ура, товарищи. Никита тряхнул головой и вдруг ухмыльнулся: – Ну что, надерем диким поджарые задницы – полегчает на душе? – Надерем, – согласился я. – И таки полегчает. Безмолвно присутствующий при диалоге Сизый проиллюстрировал, как именно мы собираемся «драть задницы»: по мнению манипуляторов, получалось, что убивать диких будут быстро, но максимально болезненно и беспощадно. За, так сказать, испорченную репутацию всех манипуляторов. Мы спустились с холмов. Еще не начало смеркаться, до леса оставалось совсем немного. Солнце не появлялось, было холодно, пусть и бесснежно, ветер хватал за нос и пальцы рук, пейзаж не радовал – с равнины мы не видели леса, ориентировались по едва заметному над самым горизонтом пятнышку Небесного города. Аномалий здесь не было. Наверное, когда только попали в этот мир, мы с Пригоршней случайно наткнулись на несколько ловушек и разозлили теорию вероятности… К вечеру мы рассчитывали достигнуть леса, а потом пробираться в город. Ночевать в продуваемой степи – занятие дурное. Телепаты уверяли, что лес не такой большой, полоска километра в три, за ней – снова степь и одна из застав. Собственно, туда нам и надо. И действительно, еще не потемнело, а до леса осталось совсем немного. Уже можно было разглядеть деревья, они были всего раза в два-три выше и толще привычных сосен, с красноватой корой. Вместо листьев ветки были густо усеяны длинными темно-серыми иглами, шелестящими на ветру. Рыжий, уже отдышавшийся и шагающий бодро, наравне со всеми, поделился знанием: собственно, лес такой невысокий, потому что здесь протекает река – неглубокая, но широкая, и деревья растут по ее берегам. До сих пор я не видел в этом мире рек, и понял, что с удовольствием окажусь около проточной воды, если глубина не позволяет крупным хищникам скрываться на дне. По ощущениям, у реки должно быть безопасно, и там можно заночевать. Картинки, передаваемые телепатами, изменились, вдруг наполнившись яростью. В лесу закричала женщина. Никита уставился на меня: – Что это? Вопрос, понятно, был адресован телепатам. Ответ пришел тут же: дикие.Но ладно бы просто дикие —они напали на людей. Медлить было нельзя. Все мы знали, чем такие столкновения заканчиваются. Визг оборвался, будто отрезало – либо женщину убили, либо же ее взяли под контроль. Мы сорвались на бег. Направление взял Длинный. Он несся, огибая деревья, уворачиваясь от торчащих веток, перепрыгивая через корни, кочки и поваленные стволы. Нам было, мягко говоря, не до пейзажа: едва успевали за ним. В боку закололо, легкие будто ошпарили. Мы выскочили из леса на берег. Река и правда была довольно широкой, но мелкой: из весело журчащей воды выступали камни. Здесь росла сочная ярко-зеленая трава вроде земной осоки. Под ногами захлюпало – берег оказался заболоченным. По колено в воде стоял мужчина, держащий свою спутницу на руках. Я не узнал бы их, если бы не светло-медовые волосы девушки. Искра и Май! Он в сознании, хотя пошатывается. Она, видимо, в обмороке, голова свесилась, и вода полощет кончики волос. А прямо за ними, на противоположном от нас берегу, стояли дикие. – Май! – заорал Пригоршня во всю глотку. – Май, братуха, держись, мы идем! Парень обернулся, заметил нас, на лице мелькнула радость, и тут его перекосило – увидел наших спутников. |