Онлайн книга «Снеговик»
— Итак, господа, — сказала Ольга майору и лейтенанту, — вы исподтишка совершили опаснейшие подвиги и обещаете представить нам завтра доказательство, если мы согласимся прогуляться до вашего дома? — Скажите лучше — несколько доказательств! — ответил майор. — Огромную добычу: светлую медведицу с голубыми глазами, рослого черного медведя и двух живых медвежат, которых мы намерены вырастить, а потом отпустить на свободу, чтобы охотиться на них, когда они подрастут. — Но кто же убил и захватил всех этих зверей? — спросила Мартина Акерстром, белокурая невеста лейтенанта. — Лейтенант захватил одного из медвежат, — ответил майор, выразительно улыбнувшись приятелю. — Капрал Дуф и я — второго, крестьянин, который привел нас туда, ранил медведицу и напал на черного медведя; но эти свирепые звери его неизбежно растерзали бы, если бы не подоспел еще один из наших друзей, который заколол медведицу и прострелил голову медведю на расстоянии полупальца от головы бедняги крестьянина. Несомненно, если бы о выстреле Христиана довелось рассказывать в третий раз, расстояние между его пулей и головой даннемана стало бы вовсе ничтожным; майор меж тем считал, что говорит чистую правду, а когда слушатели недоверчиво зашумели, лейтенант стукнул кулаком по столу и поклялся, что если в оценке майора и есть какая-то неточность, то расстояние преувеличено, но уж никак не преуменьшено. Лейтенант также полагал, что придерживается истины: разве мог ошибиться его друг Осмунд? — Как бы то ни было, — сказала Маргарита, — тот, кто убил этих чудовищ, — человек, по-видимому, отважный и хладнокровный, и я с радостью поздравила бы его от всей души. Скрывает ли он свое имя из скромности, или же его нет сейчас среди нас? — Да, его здесь нет, — ответил майор. — Правда? — спросила Мартина Акерстром с наивным видом, поглядывая на своего жениха. — Увы, к сожалению, это правда, — ответил крепыш с не менее простодушным вздохом. — Но разве он потребовал, чтобы имя его осталось неизвестным? — продолжала Маргарита. — Мы ни за что не согласились бы на это, — ответил майор, — мы слишком привязаны к нему; просто, когда владеешь маленькой тайной, которая, к счастью, возбуждает любопытство дам, хочется набить себе цену, а поэтому, не правда ли, лейтенант, мы с вами будем молчать до тех пор, пока кто-нибудь не попытается угадать имени нашего героя? — Это, быть может, господин Стангстадиус! — со смехом сказала мадемуазель Потен. — Нет, — возразил кто-то из присутствующих, — профессор был с нами на охоте и уехал вместе с бароном Вальдемора. — Что же тут такого? — сказала Ольга. — Может быть, он и присоединился затем к этим господам. Кто знает! Вдруг это был сам барон? — Такие подвиги ему уж не по летам, — сказал, подчеркнув смысл своих слов, один из молодых людей, который был не прочь приволокнуться за Ольгой. — Почему же? — возразила она. — Я бы не сказал, что подвиги эти ему не по летам, — Заметил Ларсон, — но мне кажется, что они ему всегда были не по вкусу. Я никогда не слыхал, чтобы барон участвовал в новомодной охоте на медведя, не прячась за крепкой, туго натянутой веревочной сеткой. — Что? — спросила Маргарита. — Вы охотились без сеток? — Да, на манер горцев, — ответил майор. — Эго славный вид охоты. — Но очень опасный! — Сегодня опасности подвергались не мы, а наш приятель, и мы завтра покажем вам его изорванную куртку оленьей кожи: когда вы увидите, в какое кружево превратился Этот панцирь под медвежьими когтями, вы поймете, что наш друг схватился со зверем врукопашную! — Но это безумие так рисковать собой! — воскликнула Маргарита. — Ни за что на свете не хотела бы я присутствовать при таком зрелище! — А имя этого Мелеагра? [89] — спросила Ольга. — Что же, мы так его и не узнаем? — Признайтесь, что вы еще не делали особых усилий, чтобы узнать его, — ответил майор. — Вы правы, но я вижу здесь всех гостей барона, способных на проявление такой отваги, а вы меж тем утверждаете, что вашего героя нет среди нас. — Вы забыли еще одного, кто был зато вчера вечером в замке, — сказал лейтенант. — Как я ни стараюсь, мне не отгадать, — продолжала Ольга, — разве только это был таинственный человек в черной маске, ученый скоморох Христиан Вальдо! — А почему бы и нет? — сказал майор, посматривая украдкой на вспыхнувшую румянцем Маргариту. — Неужели он? — воскликнула она с живой непосредственностью. — Клянусь богом! — обратилась к ней Ольга, грубовато, но без всякого недоброжелательства, ибо не таила никакого зла. — Похоже, душенька, что вас это занимает чрезвычайно… — Вам ведь известно, — вовремя вставила словцо добродушная мадемуазель Потен, — что графиня Маргарита боится Христиана Вальдо. — Боится? — удивленно переспросил майор. — Разумеется, — продолжала гувернантка, — и, признаюсь, со мной происходит то же самое. Я всегда боюсь масок. — Но вы даже не видели маски Христиана! — Тем более! — ответила она смеясь. — Всегда боишься того, чего не видел. Об этом умном комедианте ходят такие удивительные рассказы! К тому же говорят, что лицо его сходно с черепом мертвеца! Разве этого мало, чтобы увидеть в нем страшный сон и задрожать при одном упоминании его имени? — Напрасно! — сказал майор. — Дрожать вам более не придется, дорогие дамы: вчера мы весь день созерцали лицо Христиана Вальдо, и, что бы там ни говорил господин барон, этот пресловутый череп мертвеца — на деле голова юного Антиноя [90] . Не правда ли, лейтенант, Христиан Вальдо — писаный красавец? — Так же красив, как приветлив, образован и отважен, — ответил лейтенант. А капрал Дуф, стоявший снаружи, покуривая трубочку, как бы помимо воли присоединил свой голос к остальным, восхваляя сердечность, благородство и скромность Христиана Вальдо. Маргарита же ничего не сказала и ни о чем не спросила; она тщательно застегивала свою шубку, так как все обирались уходить, но не пропустила ни единого слова из похвал, которыми осыпали ее вчерашнего знакомца. — Как же случилось, — спросила Ольга, выходя за ней следом, — что человек образованный и приличный занялся ремеслом не скажу постыдным, но легковесным и к тому же, наверно, не приносящим значительных доходов? — Это не ремесло, — с живостью возразил майор, — а просто развлечение! — Но, простите, ему за это платят! |