Онлайн книга «Наш человек в Гаване»
— Простите, но я что-то не припомню вашего лица. Профессор разговаривал вежливо и целился Уормолду прямо в живот. — Вы и не можете его помнить. Если у вас нет пылесоса. — Пылесоса? Наверно, есть. А что? Это может знать только моя жена. Молодая женщина подошла к ним, она была в чулках. Ее туфли стояли возле патефона, как две мышеловки. — Что ему нужно? — спросила она неприветливо. — Простите, что побеспокоил вас, сеньора Санчес. — Объясни ему, что я вовсе не сеньора Санчес, — сказала молодая женщина. — Он говорит, что имеет какое-то отношение к пылесосам, — сказал профессор. — Как ты думаешь, Мария перед отъездом могла… — Но почему он пришел сюда ночью? — Прошу извинить, — сказал профессор, слегка смутившись, — но это и в самом деле не совсем обычное время. — Он чуть-чуть отвел пистолет в сторону. — Ночью, как правило, не ждешь посетителей… — Однако вы их как будто ждали. — Ах, это… Ну, осторожность никогда не мешает. У меня несколько первоклассных картин Ренуара. — Очень ему нужны твои картины. Его послала Мария. Вы шпион? — с яростью накинулась на Уормолда женщина. — В известном смысле да. Молодая женщина принялась стонать и бить себя кулаками по узким, стройным бедрам. Ее браслеты звенели и поблескивали в полутьме. — Ну не надо, детка, умоляю тебя, не надо! Сейчас все разъяснится. — Она завидует нашему счастью, — сказала молодая женщина. — Сначала подослала к нам кардинала, а теперь вот этого… Вы священник? — спросила она. — Детка, ну какой же он священник! Посмотри, как он одет. — Ты, может, и профессор сравнительной педагогики, — сказала молодая женщина, — но тебя обведет вокруг пальца кто хочет. Вы — священник? — повторила она. — Нет. — А кто же вы? — Если говорить точно, я продаю пылесосы. — Но вы сами сказали, что вы шпион! — Ну да, конечно, в известном смысле… — Зачем вы сюда пришли? — Предупредить об опасности. Из горла молодой женщины вырвался какой-то странный, протяжный вой. — Видишь, — сказала она профессору, — она нам угрожает. Сперва прислала кардинала, а теперь этого… — Кардинал старался выполнить свой христианский долг. Ведь од все-таки двоюродный брат Марии. — Ты его боишься. Ты хочешь меня бросить. — Детка, ты же знаешь, что это неправда. — Он спросил Уормолда: — А где Мария сейчас? — Не знаю. — Когда вы видели ее в последний раз? — Но я ее никогда не видел! — Ей-богу, вы как-то странно себе противоречите. — Лживый пес! — сказала молодая женщина. — Это еще не доказано, детка. Он, по-видимому, служит в каком-то агентстве. Нам лучше сесть и спокойно его выслушать. Кто сердится — тот всегда не прав. Он честно выполняет свой долг, чего нельзя сказать о нас с тобой. Профессор повел их обоих в патио. Пистолет он спрятал в карман. Молодая женщина пропустила Уормолда вперед и замыкала шествие, как сторожевая собака. Уормолду казалось, что она вот-вот вцепится ему в лодыжку. Он подумал: «Надо сейчас же им все объяснить, потом у меня уже ничего не выйдет». — Садитесь, — сказал профессор. «А что такое сравнительная педагогика?» — подумал Уормолд. — Хотите чего-нибудь выпить? — Пожалуйста, не беспокойтесь. — Вы не пьете при исполнении служебных обязанностей? — Хорошенькая служба! — воскликнула молодая женщина. — Ты разговариваешь с ним так, будто он — человек. Кому он служит? Своим презренным хозяевам! — Я пришел предупредить вас, что полиция… — Бросьте, бросьте, адюльтер не карается законом, — сказал профессор. — Насколько мне известно, его почти нигде не квалифицируют как преступление, если не считать американских колоний в семнадцатом веке… И, конечно, Моисеева закона… — При чем тут адюльтер? — сказала молодая женщина. — Она не возражала, когда ты со мной спал. Она не хочет, чтобы ты со мной жил. — Ну, одно редко бывает без другого, если, конечно, не ссылаться на Новый завет, — сказал профессор. — На прелюбодеяние в помыслах. — Выгони этого негодяя, бесчувственное ты существо! Сидим тут и разговариваем, будто давным-давно женаты. Если тебе нравится всю ночь сидеть и разговаривать, почему ты не остался с Марией? — Детка, ведь это тебе захотелось потанцевать перед сном. — И ты воображаешь, что это танцы? — Но я тебе обещал, что буду брать уроки. — Ну да, чтобы там, в школе, встречаться с девками! Уормолду казалось, что разговор уводит их в сторону. Он сказал с отчаянием: — Они стреляли в инженера Сифуэнтеса. Вам грозит такая же опасность. — Если бы мне нужны были девушки, их сколько угодно в университете. Они ходят на все мои лекции. Ты-то хорошо это знаешь, сама ходила. — Ага, теперь ты меня попрекаешь! — Мы отвлекаемся от темы, детка. А нам надо обсудить, что затеяла Мария. — Зная тебя, ей надо было отказаться от мучной пищи еще два года назад, — позволила себе недостойный выпад молодая женщина. — Тебя ведь интересует только тело. Стыдно в твои годы! — Если ты не хочешь моей любви… — Любовь! Любовь! — Молодая женщина зашагала по патио. Она рубила воздух рукой, словно четвертовала любовь. Уормолд сказал: — Но вам опасна вовсе не Мария! — Ах ты, лживый пес! — завопила она. — Ты ведь уверял, что никогда ее не видел. — Не видел. — Тогда почему ты зовешь ее Марией? — закричала она и принялась выделывать победные антраша с воображаемым партнером. — Вы, кажется, упомянули господина Сифуэнтеса, молодой человек? — В него сегодня стреляли. — Кто? — Точно не могу вам сказать, но все это часть одной и той же операции. Мне довольно трудно объяснить, но вам на самом деле грозит опасность, профессор Санчес. Это, конечно, ошибка. Но полиция устроила налет и на «Шанхай». — А какое я имею отношение к «Шанхаю»? — Ну да, какое? — мелодраматически взвизгнула молодая женщина. — О мужчины! Мужчины! Бедная Мария! Она думала, что ей довольно убрать с дороги одну женщину. Нет, ей придется устроить настоящий погром. — Я никогда не ходил в «Шанхай». — Марии лучше знать. Может, ты — лунатик и ходишь туда во сне. |