Онлайн книга «Сценарист»
— На лекции по американской истории. Мой отец ссылался на него, когда рассказывал на занятиях об администрации президента Никсона. Он был учителем. — История в одиннадцатом классе… Джули удивленно посмотрела на него: — Откуда ты знаешь? Митчелл остановил машину на другой стороне улицы, напротив маленького старинного отеля, выключил мотор и повернулся к ней: — Давай посидим здесь минутку. Посмотрим, не ехал ли кто-нибудь за тобой. — Никто за мной не ехал, — сердито сказала молодая женщина. — Отвечай на вопрос! Откуда ты знаешь, чем занимался мой отец? — Я попросил одного своего сотрудника узнать твою биографию. Джули залилась краской ярости: — Мою биографию? Зачем? Боялся, что у меня есть какая-нибудь страшная тайна? Ты мог просто спросить. — Джули… — И что ты еще узнал из моей биографии? — Что ты закончила учебу в Париже, а потом вышла замуж за художника. — Который меня бил, — увидев выражение лица Митчелла, она засмеялась. — О, твой сотрудник это упустил? Какой позор! Это же самая интересная и важная деталь! — Хочешь рассказать? Дерек не сводил с Джули глаз. Голос тихий, и даже поза побуждает к откровенности. — Почему бы и нет? — зло улыбнулась она. — Иначе ты обязательно пошлешь свою ищейку, чтобы она вынюхала что-нибудь еще, и этот пес снова может упустить самое интересное. Не хочу, чтобы такое случилось. На лобовое стекло начали падать крупные капли дождя, но ни он, ни она не обратили на это внимания. — Я прожила в Париже почти год, прежде чем встретила Генри. Он был художником, добивающимся признания, нищим и неуверенным в себе. «Ты будешь моей музой», — сказал он. Во время пикников — вино и хлеб — он впадал в поэтическое настроение и говорил о том, как красота и чистота моей души вдохновят его на создание шедевров, — Джули печально улыбнулась. — По-французски даже чушь звучит поэтично. Все было как в романах. Потом мы поженились. Я работала в галерее, а он писал картины. Со временем Генри стал чаще брать в руки стакан, чем кисти. Приводил домой таких же пьяных друзей. Они утешали его метущуюся душу и помогали укрепить веру в себя. У меня было куда более презрительное мнение о них, чем у моего супруга. Скоро романтика совсем ушла… Образ жизни из богемного превращался в элементарно нищенский. Свою страсть Генри переместил с творчества на издевательства надо мной. О, только на словах, но ссоры были дикие! После них я казалась себе вся в синяках, хотя до рукоприкладства дело не доходило. Сейчас Джули вспоминала прошлое, но уже не могла представить себя в подобной ситуации. Память услужливо подсовывала картинку, но молодая женщина не видела себя участницей тех сцен. Они были настолько несовместимы с ее теперешней жизнью, что казались кошмарным сном, который привиделся кому-то другому. — «В постели с врагом», [20] — тихо сказала Джули. — Это название фильма, который я не могла вспомнить. — На стекло падали новые капли — их становилось все больше. — Однажды я вернулась домой и застала Генри с девкой, одной из этих немытых лахудр, которыми он себя окружил, чтобы укрепить веру в собственный талант. Похоже, она оказалась более понимающей музой, чем я. Естественно, он говорил, что ни в чем не виноват. Если бы я лучше понимала его, ничего не требовала, не критиковала… — Она на минуту замолчала и все-таки закончила: — Ну, ты все понял. Это я была виновата в том, что он алкоголик, бабник и неудачник. Я стала возражать, и тут он меня ударил. Краем глаза Джули отметила, что руки Дерека сжались в кулаки. — Это случилось только один раз, — сказала она, — но мне вполне хватило. Я позвонила в полицию, и его арестовали. Потом я отказалась от обвинений и подала на развод. Генри никак не мог поверить, что я могу его бросить. Он ужасно раскаивался и умолял меня вернуться. Говорил, что будет работать, никогда больше не изменит мне, бросит пить. — Джули вздохнула. — Не буду утомлять вас подробностями, мистер Митчелл. Если захотите их узнать, прикажите своему сотруднику копать глубже. В общем, я тогда попала в сложную ситуацию и не знала, что мне делать. — И тут появился Пол Уиллер. — Да, — Джули повернулась к Дереку. — Он вытащил меня из болота, в которое превратилась моя жизнь, и поставил на твёрдую почву. Что ты еще хочешь знать? Молодая женщина ожидала, что Митчелл снова станет расспрашивать о замужестве или о Поле, но адвокат ее удивил: — За что ты так сильно ненавидишь Крейгтона Уиллера? — Ты ведь его видел. Зачем тогда спрашивать? Тебе он понравился? — Это не имеет значения. — Для меня имеет. — Почему ты так уверена, что это он проник в твой дом? — Почему ты так уверен, что он этого не делал? — Ничего подобного. Я этого не знаю, а ты в этом убеждена. Почему? Джули сложила руки на груди, прислонилась спиной к дверце машины и с интересом посмотрела на Дерека: — Я полагала, что адвокаты не задают вопросов, на которые сами не знают ответа. — При перекрестном допросе задают. — Наш разговор напоминает перекрестный допрос. — В самом деле? — Да. Митчелл не собирался отступать: — Ты возненавидела Крейгтона с первой же встречи? — Да, но Пол мне о нем рассказывал и раньше. Я была готова невзлюбить его, и Крейгтон в полной мере оправдал мои ожидания. — А не было какого-нибудь эпизода или события, которое бы настроило тебя против него? Джули склонила голову набок: — Что это за вопрос, мистер Митчелл? Тот, на который ты уже знаешь ответ? Или не знаешь? — Простое любопытство. — Не верю. — Да что ты? Ну надо же! — Дерек усмехнулся и сказал нарочито плачущим голосом: — Ведь у меня такая честная улыбка! — Мне жаль тебя разочаровывать, но твою усмешку можно назвать как угодно, только не честной улыбкой. Это гримаса карточного шулера с четырьмя тузами в рукаве. — Мне доводилось слышать о себе и не такое, — хмыкнул Митчелл, немного подождал и добавил: — Еще один вопрос — последний. Ты носишь черное, потому что в трауре? Внезапная смена темы застала Джули врасплох. Дерек это заметил и немедленно воспользовался ее замешательством: — При каждой нашей встрече ты была в черном. В самолете — черный костюм. Кроме блузки. Она была цвета слоновой кости. С перламутровыми пуговицами. Такие маленькие, круглые перламутровые пуговицы. Джули вспомнила, как торопливо он эти пуговицы расстегивал, и густо покраснела. |