Книга Ребенок на заказ, или Признания акушерки, страница 29. Автор книги Диана Чемберлен

По работе мне иногда случалось бывать в детских больницах, и я всегда стремилась увидеть младенцев. Меня волновали самые крошечные. Все в проводах и трубках. Эта маленькая грудная клетка, качавшая воздух, когда каждый вздох выглядел как неимоверное усилие. Они были такие ранимые. Меня ужасно трогала зависимость их благополучия от других людей.

Зачем я себя этому подвергала? Зачем я смотрела на них? Зачем я искала среди них кого-то похожего на Лили? Иногда мне казалось, что я не должна их покидать, что нужно быть настороже. Не могли же медсестры наблюдать за ними каждую минуту. В лице каждого встречного мне виделись опасные намерения. Тогда я понимала, что нужно уходить. Я стала директором Бюро розыска пропавших детей отчасти из-за своей боли и тоски. Но еще и потому, что только в этом я видела спасение от безумия. Здравый смысл помог мне отстраниться от собственных переживаний, так что я могла руководить Бюро вполне по-деловому. Поэтому мне приходилось уходить, когда кто-нибудь – одна из сестер? кто-то посторонний? – приходили в палату и открепляли одного из хрупких, беспомощных младенцев от проводов и трубок.

По этой единственной причине я решила рожать Хейли дома. Мне это раньше никогда не приходило в голову. Я не была одной из тех женщин, которые не доверяют системе здравоохранения или беспокоятся о том, что им могут без всякой необходимости сделать кесарево сечение, потому что их акушер ушел играть в гольф. Но я хотела родить Хейли в окружении друзей и с акушеркой, чью характеристику я изучила во всех подробностях.

Когда я возвращалась в отделение онкологии, у меня зазвонил телефон. Это был хирург Хейли.

– Как она? – спросила я.

– Она в интенсивной терапии, – сказал он. – Все прошло прекрасно.

– Я сейчас приду.

По дороге я позвонила Брайану.

– Она в послеоперационной палате, – сказала я. В трубке я слышала женский голос. Смех. Он на собеседовании или где? На мгновение мною овладели подозрения и недоверие. Но я снова напомнила себе, что он вернулся ради Хейли, не ради меня. Я не должна была это забывать.

– Как она? – спросил он.

– Сказали, прекрасно.

– Я приеду через пару часов. Хорошо?

– Отлично. – Я услышала в своем голосе холодок.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет. У меня все в порядке. – По мере приближения к интенсивной терапии я ускорила шаги. – Я спешу ее увидеть.

В палате я взяла ее за руку. Ее опухшее личико было в этот момент совершенно спокойно. Я села рядом с кроватью, ожидая, пока приподнимутся веки, пока дрогнут губы. Ожидая первого признака ее возвращения ко мне.

За последние два месяца она три раза перенесла общий наркоз, и всякий раз я переживала, вернется ли ко мне та же самая девочка или анестезия ее как-то изменит. Но Хейли открыла глаза, и я увидела, как моя храбрая девочка улыбнулась.

– Здравствуй, – сказала она.

– Все прошло прекрасно. – Я коснулась ее щеки. – Просто великолепно.

Медсестра на несколько дюймов приспустила синюю больничную рубашку, чтобы проверить розовую кожу вокруг нового отверстия на груди Хейли.

– Как у тебя болезненное ощущение по шкале от одного…

– Три, – сказала Хейли, прежде чем сестра успела задать свой вопрос.

– Три у Хейли равно шести у обычных людей, – сказала сестра. Она знала мою дочь. Ее знали в больнице все. Они называли ее «залетная пташка», одна из тех, кто снова и снова оказывался у них.

– Ладно, – сказала Хейли. Она встретилась глазами со мной.

– Где папа? – спросила она.

– Едет сюда.

– Хорошо, – сказала она. Уголки ее губ чуть заметно приподнялись, и она снова заснула.

Час спустя я все еще сидела у нее в палате. В интенсивной терапии она несколько раз просыпалась, но сейчас спала крепко, и я ей не мешала. Я сидела на диване, занимаясь кое-какой работой в своем ноутбуке. Это были административные дела, скучные, но необходимые. Каждые несколько минут я вставала и заглядывала в лицо Хейли, смотрела на ее бледные, отечные щечки и остатки сыпи от одного из лекарств на шее. Я устроила в ее объятиях медвежонка Фреда, и он уставился в пространство своими большими коричневыми пластиковыми глазами. Через некоторое время в палату вошел медбрат. Это был афроамериканец, худой, как спичка, в очках, и я сразу его узнала.

– Том!

– Привет, миссис Найтли, – сказал он. – Вы меня помните?

– Ну конечно! – Я встала и обняла его. Он ухаживал за Хейли десять лет назад, и мы обе его любили. Он совершенно не изменился.

– Мне просто не верится, что вы все еще здесь! – сказала я.

– А куда мне деться? – засмеялся он. – Последние несколько месяцев я отсутствовал, занимался кое-каким семейным делом, а когда вернулся сегодня утром и увидел на табло «Хейли Хоуп Найтли»…

– Он покачал головой. – Как жаль, что ей снова приходится проходить через это.

– Мне тоже, – сказала я. Я вспомнила, как он однажды проговорился, что дети возвращаются в онкологию годы спустя после ремиссии. Странно, как запоминаются некоторые вещи. Как они преследуют тебя. Он спохватился, стал говорить что-то о том, что большинство детей поправляются окончательно и что он уверен, Хейли окажется одной из таких.

Я смотрела, как он снимал показатели и поправлял капельницу. Взгляд его упал на фотографию Хейли с моими племянницами на ночном столике. Он схватил ее.

– Кузины! – воскликнул он. – Посмотрите только, как они выросли!

– Вы их помните? – удивилась я.

– Как их можно забыть? Они врывались сюда, гогоча, как стадо гусей, целая пятерня.

– Четверня, – поправила я. – Их было только четверо. Но всегда казалось больше. Двое близнецов и две девочки с разницей в возрасте на пару лет.

– Должен вам сказать, я ненавидел дни, когда они приходили. – Он засмеялся. – Вваливались сюда со всеми своими вирусами.

– Но Хейли это нравилось, – сказала я.

Том указал на девочку в центре фотографии.

– А в середине наша мисс Хейли. – Снимок был сделан прошлым летом. Девицы позировали в купальных костюмах. Мэдисон и Мэнди – слева, Миган и Мелани – справа. У каждой из них свешивались через плечо завязанные хвостом волосы. Хейли выделялась среди них своими светло-каштановыми волосами. Своими светлыми глазами. Она так хихикала, что было невозможно заставить ее постоять минуту спокойно, чтобы я могла их сфотографировать. Хейли выглядела такой здоровой на снимке. Не было ни малейшего признака, что она уже носила в себе семена болезни. Она каждый раз брала эту фотографию с собой в больницу. Я была против. Каково ей видеть себя, такую здоровую и оживленную, каждый день?

– Я слышал, что на этот раз отец все время с ней, – сказал Том. Он поставил фотографию на место и что-то записывал в истории болезни.