Онлайн книга «Я возвращаюсь за тобой»
Итан попятился, удивленный неожиданным предложением. — А вы работаете? — Можно и так сказать. Терапевт заколебался. Предложение казалось заманчивым: он ни в коем случае не собирался два часа дожидаться аварийки, а, по счастью, «Мазерати» стоял в таком месте, что совершенно не мешал движению. В конце концов, он открыл дверь желтой машины и устроился на заднем сиденье. Таксист тронулся с места, даже не спросив, куда ехать. * * * Как только Итан понял, что в такси нет счетчика, он спросил себя, в какую передрягу опять ввязался. Как и любой житель Нью-Йорка, он слышал о том, как в нелегальных такси грабят туристов, но сомневался, что это тот самый случай: несмотря на телосложение как у регбиста, этот таксист почему-то казался странно кротким. — Тяжелый день? — спросил он, поглядев на Итана в зеркало заднего вида. — Уф… да, хуже некуда, — признался Итан, растерявшись. И внимательнее вгляделся в шофера. Как у Роберта Митчема в фильме «Ночь охотника», на каждой руке у него были татуировки, на пальцах синели буквы LOVE и FATE, [12] видимо, судьба у него была непростая. На лицензии таксиста, прикрепленной к спинке сиденья, можно было прочесть его имя — Кертис Нэвилл — и то, откуда он родом, — из Бруклина. — Вы в этом вообще не виноваты, — вдруг произнес он ободряющим тоном. — В чем? — В самоубийстве девочки. Итан вздрогнул. — Вы о чем? — Вы сами прекрасно знаете. — Вы… вы видели меня по телевизору, да? — спросил терапевт, вспомнив убегающего оператора. — Уже успели показать! Кертис уклонился от прямого ответа. — Нельзя противостоять естественному ходу событий, — пробормотал он. — Нельзя ничего сделать со смертью и предотвратить ее. Итан вздохнул, даже не пытаясь возражать. И глянул на зеркало заднего вида — свисавшие с него четки из серебра и перламутра тяжело покачивались в такт движению машины. — Делать вид, что борешься с судьбой, — это просто иллюзия, — продолжал чернокожий. Итан покачал головой и опустил стекло, чтобы глотнуть немного воздуха. Не первый раз ему приходилось выслушивать излияния просветленного. Главное — просто не дать втянуть себя в эту игру. — Мне кажется, что судьба этой девочки была умереть, — опять заговорил шофер. — Я думаю, вы все равно не могли бы ее спасти, даже если бы и уделили ей больше внимания. — То есть мы ни за что не отвечаем, так, что ли? — не удержался Итан, таким наивным показалось ему это рассуждение. На этот раз Кертис немного подумал, прежде чем уверенно ответить: — Я думаю, существует определенный порядок вещей. И этот порядок нельзя ни нарушить, ни отменить. — Вы действительно верите, что все предначертано заранее? — не скрывая презрения, спросил Итан. — Абсолютно. Время похоже на страницы в книге: вы читаете 51-ю, но 52-я и 53-я уже написаны. — А как насчет случайностей? Кертис покачал головой. — А я считаю, случайностей не бывает. Или, вернее, случайность — это… это Бог. Да-да, именно случай — это Бог, который действует инкогнито… — А свобода воли? — То, что вы называете свободой воли, — всего лишь притворство, иллюзия, в которую мы хотим верить, притворяясь, что решаем что-то в том, что от нас совершенно не зависит. Вам это никогда не приходило в голову? Есть те, кому жизнь всегда улыбается, и те, на кого постоянно сыплются удары судьбы. Итан знал эту речь наизусть. Некоторые из его пациентов — в особенности те, кто был не способен признать своей вины в каком-нибудь трагическом происшествии, — рассуждали примерно так. Но какая тайная вина угнетает Кертиса Нэвилла? Итан внимательно огляделся. Салон был полон всяких странных безделушек — статуэтка Девы Марии, фигурка ангела-хранителя, засушенные цветы, прикрепленные к сиденьям, карты «Марсельского таро», [13] там и сям затейливо прикрепленные скотчем и, казалось, связывающие между собой многочисленные детские рисунки, которые даже слегка закрывали окна. Все это напоминало убранство… мавзолея. В голове Итана все разом встало на свои места. — Это ваш сын? — спросил он, указывая на снимок маленького мальчика в серебряной рамке, укрепленной на приборной доске. — Да, это Джонни. — Сколько ему лет? — Шесть. Итан не сразу задал следующий вопрос. А если он ошибается? А если… — Он погиб, не правда ли? Слова сами сорвались с языка. — Да, — едва слышно признался шофер. — Два года назад во время летних каникул. — И как это произошло? Кертис ответил не сразу, в салоне воцарилась тишина, а он пристально смотрел на дорогу, словно не слышал вопроса. Потом неожиданно стал рассказывать о своей трагедии, с трудом, словно через силу, вытаскивая на свет обрывки горьких, глубоко похороненных в сердце воспоминаний. — Был прекрасный день, — начал он, полузакрыв глаза. — Я делал в саду барбекю… Джонни плескался рядом в надувном бассейне, а его мать сидела на веранде и напевала песенку… На лужайке Зефир, наша собака, ирландская борзая, забавлялась со старым «Фрисби»… Она жила у нас уже три года… Это был большой пес, очень сильный, но добрый и преданный… Мы его выдрессировали как надо: несмотря на рост, он был совершенно безопасен, очень спокоен и даже лаял редко. Итан сидел молча, внимательно слушая рассказ Кертиса, и следил за малейшим изменением его голоса. — …и вдруг без всякой причины… собака резко бросилась на Джонни, стала кусать его за грудь и за шею, потом схватила зубами за голову… — Кертис опять надолго замолчал, шмыгая носом и протирая невидящий глаз, а потом заговорил снова: — Я бросился оттаскивать его от сына голыми руками, но сразу понял, что уже слишком поздно: пес разорвал его на куски, как какой-то кусок говядины. Джонни умер, держа меня за руку, в вертолете по пути в больницу. |