Онлайн книга «Покидая мир»
— Этим вы хотите сказать… — Бренда несколько раз приводила дочь в церковь. Девочка начала осваиваться, познакомилась с прихожанками своего возраста. Мы с ней неоднократно встречались и вели долгие беседы с глазу на глаз. — И о чем вы беседовали? — О проблемах в ее жизни. О том, что она принимала грех как образ жизни. О ее слабости к мальчикам и наркотикам. — В тринадцать она уже потеряла невинность? — Я этого никогда не говорил. — Тогда что вы имели в виду, сказав о «неприятностях с мальчиками»? — То, что сказал. У нее были неприятности с мальчиками. — А в отношении наркотиков?.. — Айви призналась мне, что курила травку. — Не такой уж необычный опыт для многих тринадцатилетних подростков. — Вы, кажется, одобряете то, что подростки курят марихуану? — Нет, я лишь сказала: то, что тринадцатилетняя девочка разок ее попробовала, не является шокирующим откровением. — И вы тоже пробовали ее в тринадцать лет? — Нет, мне было шестнадцать. — И вам настолько это понравилось, что вы продолжали курить? — Вообще-то нет. — Ну вот, а Айви понравилось… — Тогда признаю свою ошибку. — И это правильно, — кивнул Корсен. — Так Айви еще только предстояло «встать на путь спасения»? — Я убежден, что если бы сейчас она покинула этот мир, то наверняка пребывала бы на Небесах с Господом. Потому что перед самым своим исчезновением она признала и приняла Иисуса своим Господом и Спасителем. — Вы раньше об этом не говорили. — Раньше вы меня об этом не спрашивали. — Но спрашиваю теперь. — Что ж, расскажу. Во время одной из наших последних частных бесед Айви наконец родилась свыше. — И это означает, что теперь она в раю. — Она не умерла, — возразил Ларри Корсен. — Откуда у вас такая уверенность? — Я не могу знать этого точно. Я просто верю в то, что она жива. — В большинстве подобных случаев если ребенка не удается обнаружить в течение сорока восьми часов, дело плохо… человек, совершивший насилие над ребенком, чаще всего его убивает. — В этом деле есть два существенных отличия. Первое — Айви не ребенок, а подросток. А подростки, когда они исчезают, часто в конечном итоге отыскиваются где-нибудь на улице… — Как Хильди Кребс и Мими Пуллинджер? — Совершенно верно. — Вам известно, что они где-то бродяжничают? — Я вынужден предположить, что они скатились на дно, выбрав дурную жизнь. — Но если Айви была спасена перед самым исчезновением, почему же она должна оказаться на улице? — Если только она оказалась на улице. Люди слабы, Нэнси. Им свойственно вновь и вновь впадать в грех. Они уступают своим слабостям и совершают ошибки. — Как вы считаете, Джордж Макинтайр в самом деле причинил зло своей дочери? — О его вине свидетельствуют улики. А кроме них, тот факт, что Макинтайр и раньше прибегал к физическому насилию по отношению к членам своей семьи. — И во всех случаях был виновен только Джордж Макинтайр? — Полагаю, что это именно так. — И никогда Бренда Макинтайр? — Вы явно подозреваете, что Бренда говорила неправду. — Да, у меня есть такие подозрения. — А какие у вас для этого основания? — Потому что мне об этом говорили разные люди. — О чем, например? — О том, например, что она неоднократно нападала на Джорджа, что она третировала Айви, что… — Все ложь, — перебил Корсен тихо, но решительно. — Откуда вы знаете? — У меня отменное чутье на ложь… и лжецов. — Ваше чутье настолько непогрешимо? — Я не папа Римский, — ответил пастор, — но хорошо разбираюсь в сложностях человеческой природы. И просто знаю, когда кто-то говорит неправду… или выдает себя за того, кем на самом деле не является. Произнося эти слова, Корсен смотрел мне прямо в глаза, и я сообразила наконец, что он меня вычислил. — Но возвращаясь к Джорджу Макинтайру… — начала я. — Нет, давайте-ка вернемся к улицам Кинг-стрит и Сайденхем-стрит в Дандасе, — возразил Корсен. — Я сказал, что там расположена церковь Божьих Ассамблей в Дандасе. И вы ответили: «Знаю, конечно. Я много раз ходила мимо нее». А будет вам известно, что церковь Божьих Ассамблей в Дандасе никогда не располагалась на этих улицах, так же как никогда в Дандасе не было морской бухты. — Я просто не хотела спорить, — промямлила я, понимая, что слова мои звучат совершенно неубедительно. — Видимо, вы не желали спорить и о том, что работаете в «Ванкувер сан»? — Пастор расплылся в улыбке и продолжил: — В «Ванкувер сан» нет сотрудника по имени Нэнси Ллойд. Я знаю это, потому что после вашего звонка позвонил в газету. Учитывая волну интереса СМИ к этому случаю, считаю, что лучше как следует проверить каждого. Ваши верительные грамоты оказались фальшивкой. Что, в свою очередь, заставляет спросить: кто вы такая и почему так заинтересовались этим делом? Я встала: — Приношу извинения за свой обман. — Но вы так и не ответили на мои вопросы. — Кто я такая, не имеет значения. — О нет, это имеет значение. Потому что сразу же для меня было совершенно очевидно: хотя вас, возможно, и не подвергали психиатрическом экспертизе, вы, несомненно, находитесь в состоянии сильного душевного потрясения. Очень сильного потрясения… настолько, что я не уверен в вашей вменяемости… Вот почему я согласился с вами встретиться и поговорить, хотя знал, что вы мне солгали. Я хотел своими глазами увидеть, что вы за особа, и понять, почему вы настолько захвачены исчезновением Айви Макинтайр? — У меня на то свои причины. — Я посмотрела в сторону ближайшего выхода. — Уверен, что причины у вас есть, — продолжал пастор. — Не бойтесь, я не собираюсь препятствовать вам покинуть это место. Я на вас не сержусь. Напротив, мне очень горько. Горько потому, что вы находитесь во власти гнева и озлобленности и, не в силах им противостоять, стали врагом миру и себе самой. Еще мне горько оттого, что вы, как я вижу, одиноки, лишены любви… но тем не менее отвергаете Того, Кто любит вас больше, чем кто-либо еще. Для вас Бог — это обман… хотя на самом-то деле это вы сами прибегли сегодня к обману. — Я еще раз прошу меня извинить. Если позволите, я сейчас уйду и больше никогда вас не побеспокою. |