Онлайн книга «Фреска судьбы»
— Господа… — бормотал, улыбаясь, словно пьяный, Евгений Александрович. Слезы застили ему глаза. — Как я рад… Алеша, идальго… Его усадили на какое-то бревно. Туман перед глазами слегка рассеялся. Евгений Александрович посмотрел на друзей и вдруг оцепенел. — Э-э… — нечленораздельно проговорил он, с изумлением оглядывая незнакомые лица. — Не бойтесь, вы среди друзей. — Говорящий был худощав и бледен. Он нагнулся и внимательно разглядывал лицо Миронова неподвижными, как у змеи, глазами. — Вы потеряли много сил, — сказал незнакомец, — выпейте это. В губы Евгению Александровичу ткнулось железное горлышко фляги, в рот что-то потекло, горячая волна обожгла язык и горло. Миронов закашлялся и слабой рукой отстранил от себя фляжку. — Не надо… больше… — пробормотал он, откашлявшись. — Вам лучше? — осведомился незнакомец. Миронов кивнул: — Да. — Кто вы? Куда направляетесь? — Я… заблудился. — Отбились от своих? — Да, — снова кивнул Евгений Александрович. — То есть… нет. Не отбился. Я был один. Пошел по грибы и потерялся. — Как вас зовут? — поинтересовался незнакомец. — Евгений Александрович Миронов… Я бывший сельский учитель. — А что, Евгений Александрович, нынче так принято у бывших учителей — ночью в лесу грибы искать? — Я не собирался искать их ночью, — промямлил Евгений Александрович. — Когда я вышел, был день. Но потом так внезапно стемнело… Я думаю, это просто счастье, что я на вас наткнулся. — Конечно, счастье, — подтвердил незнакомец. — И для вас, и для нас. Меня зовут комиссар Глазнек. Не видели ли вы кого в лесу, Евгений Александрович? Только теперь Миронов признал в незнакомце таинственного всадника, который напустил такого страху на Алешу. Бледное, костистое лицо комиссара покрывали резкие морщины. Глаза, утонувшие в глубоких впадинах, смотрели пристально и неподвижно. — В ле… в лесу? — снова промямлил Евгений Александрович. — А кого я там мог увидеть? Там, кроме деревьев, ничего нет. Комиссар Глазнек усмехнулся. — А мне вот доподлинно известно, что в лес вы свернули не один, — сказал он. — С вами были еще трое. Могу я узнать, куда они подевались? Евгений Александрович почувствовал такой ужас, что у него похолодели ладони, однако сделал над собой усилие и сказал почти спокойным голосом: — Не понимаю, о чем вы говорите, господин комиссар. Я был один. — Один, значит? Забавно. — Комиссар посмотрел на черный неприступный ряд деревьев, затем снова повернулся к Миронову и, усмехаясь, изрек: — Человек приходит в мир одиноким и уходит одиноким. Скажите, Евгений Александрович, вы смерти боитесь? — Кто же ее не боится, — ответил, слегка заикаясь, бывший учитель. — Что страшного вы в ней находите? — Что и все — неизвестность. Комиссар кивнул: — Да, на этот счет ни у кого из смертных не может быть уверенности. А вы хотели бы знать, что находится по ту сторону? — По ту сторону чего? — не понял Евгений Александрович. — По ту сторону смерти, разумеется. — Э-э… Конечно… Как всякий человек… — Я вам предоставлю такую возможность, — без всякого юмора сказал комиссар. — Я вас не пони… — Сейчас поймете. Глазнек размахнулся и ударил Миронова по лицу нагайкой. Миронов вскрикнул и закрыл лицо руками. Комиссар хлестнул его нагайкой по рукам, а потом еще раз и еще. — Хватит! — взмолился бывший учитель. — Умоляю, хватит! Но комиссара этот крик не остановил, он продолжал избивать Евгения Александровича. Миронов повалился на землю, но град ударов не прекратился. Лицо, волосы, шея и руки Евгения Александровича были в крови. Нагайка била хлестко… Наконец комиссар остановился, но вовсе не затем, чтобы перевести дух. Он выглядел бодрым и неуставшим. Казалось, упражнения с нагайкой взбодрили его, влили в его бледное тело очередную порцию жизненной силы. — Ну? — спокойно поинтересовался он. — Теперь вы расскажете мне о своих друзьях? Или предпочитаете молчать? — Господи, — заплакал бывший учитель. — Я ничего… ничего не знаю… Глазнек внимательно посмотрел на Миронова и вдруг спросил: — Вы когда-нибудь слышали, как с людей снимают перчатки? — Что?.. Перчатки? — Это очень просто, но в то же время эффективно. Сначала в котелке кипятят воду. Потом руки пленника опускают в кипящую воду. Кожа на руках начинает… — Хватит! — простонал Евгений Александрович. — Ради бога, хватит! — Да, — неожиданно согласился комиссар. — В самом деле, зачем рассказывать вам теорию, если можно ознакомить вас с практикой? Товарищ Чепурнов! — позвал он. — Я тут! — ответил невысокий кряжистый человек в такой же, как и у комиссара, кожаной фуражке, подходя ближе к костру. — Поставьте на огонь котелок с водой. — Зачем? — Поставьте! — Сделаем. Кряжистый повернулся, чтоб идти, но комиссару, видимо, пришла в голову новая идея. — Хотя нет… — сказал он. — Лучше свяжите этого упрямца и подвесьте к дереву. И позовите ко мне Свиридова. Надеюсь, он еще не разучился работать палкой. Да, и одолжите ему свой черкесский нож — авось пригодится. — Ножом я бы и сам мог, — сказал Чепурнов. Комиссар покачал головой. — Нет. У вас он со второго удара дух испустит. Тут нужен настоящий мастер. Давайте, товарищи, займитесь. Мне надо, чтобы через пятнадцать минут он мне на все вопросы ответил и еще умолял бы его выслушать. — Сделаем, — снова пообещал Чепурнов. Он взял плачущего и постанывающего Евгения Александровича за плечи и рывком поднял с бревна, а комиссар Глазнек отошел в темень и закурил. * * * Солнце палило нестерпимо, совсем не по-осеннему. Роса с пожухлой травы совершенно испарилась. Кострище из черных обугленных палок и каких-то несгоревших тряпок выглядело жалко и наводило на мысли о пожаре и разорении. Артист наклонился и поднял с земли разбитые круглые очки. Показал их Алеше и сказал: — Он был здесь. Алеша взял очки, но тут же выронил их. Посмотрел на артиста испуганно и тихо проговорил: — Это что же? На них кровь? — Да, — ответил артист и добавил: — Похоже, его сильно избили. Или даже пытали. — Как пытали? — холодея от ужаса, прошептал Алеша. — Обыкновенно. Видите эти пятна на траве? Это кровь. Отсюда его тащили… — Артист проследил взглядом по траве примятый след. — Вон к тому дереву. — Он показал пальцем в сторону старого дуба, росшего почти на самом краю обрыва. |