Книга Жди, за тобой придут, страница 61 – Владимир Романенко

— Ты не похож на пустомелю, — сказала, наконец, Таня, и в интонации её прозвучала какая-то странная, нежная снисходительность. — Но дипломатия и такт, очевидно, не относятся к твоим главным добродетелям.

— Ты хочешь сказать, что уже замужем?

Услышав этот вопрос, девушка невольно расхохоталась.

— По-моему, ещё минуту назад ты шёл к бару, чтобы обменять свою пустую бутылку из-под пива на полную, и ни о каких невестах даже не помышлял. Или я ошибаюсь?

— Не только минуту назад, но и в последние четыре года… Но я всегда знал, что рано или поздно встречу тебя!

Костя хотел, было, добавить что-то ещё, но в этот момент к ним подскочила раскрасневшаяся от поцелуев Анфиса и сразу же прервала их едва успевший завязаться диалог.

— Ой-ля-ля! Просто не верю своим глазам! Константин?! Уж кого-кого, а тебя около Танечки я никак не ожидала увидеть!

— Это ещё почему? — не понимающе спросила Таня.

— Да потому, что наш Костик обычно не разменивается на случайные знакомства. Он предпочитает, чтобы девушки сами добивались его внимания.

— Ты этого молодого человека, наверное, с кем-то путаешь, подруга, — засмеялась Таня. — На меня, по крайней мере, он произвёл обратное впечатление.

Обе девушки испытующе поглядели на Костю, отчего тот слегка зарделся.

— Как вас прикажете понимать, сударь? — не выдержала Анфиса, которой сложившаяся ситуация была действительно не очень понятна.

— Спасибо тебе большое, Анфис! — только и смог выговорить Костя.

— Он, что, пьяный?

— Да, вроде, не очень.

Таня по-прежнему насмешливо улыбалась и воспринимала всё происходящее, скорее, как обыкновенный «восьмое-мартовский» персифляж.

— Ладно, девчонки, я пошёл за пивом. Вам что-нибудь захватить из бара?

— У меня пока ещё есть, спасибо.

— А мне, пожалуйста, бокал шампанского, — попросила Анфиса и, как только Костя повернулся к девушкам спиной, прыснула в ладошку. — Ну, Танюха, это, я тебе скажу, полный отпад! Ты сама к нему подошла, сознайся?

— Ну, разумеется, нет! — негодующе отрезала Таня. — За кого ты меня принимаешь?!

— Тогда всё — сегодня ночью снег растает! Или ещё один путч произойдёт…

— Да перестань ты дурочку из меня делать, Анфис! Скажи лучше толком, кто такой этот ваш загадочный недотрога Константин, и почему его странное заигрывание со мной произвело на тебя столь сильное впечатление?

Анфиса начала, было, пересказывать Тане всё, что знала о прошлом и настоящем легендарного коллеги, но через некоторое время он сам предстал перед девушками с новой бутылкой Карлсберга в одной руке и бокалом шампанского в другой.

Именно в этот момент прокашлявшийся динамик с серебряной надписью «Wharfedale», находившийся в трёх шагах от того места, где стояли девушки, сообщил о намерении отдельных представителей фирменного нобилитета произнести поздравительные речи в адрес милых дам и огласить некоторые цифры, касавшиеся успехов компании за прошедший отчётный период.

Всю церемонию Костя так и оставался в обществе Анфисы и её подруги. Когда же поток корпоративного формализма, наконец, иссяк у самого последнего трибуна, и человеческий голос сменила лёгкая музыка, Костя извинился перед Анфисой и, взяв слегка обалдевшую от его неожиданного напора Таню под локоть, бесцеремонно увлёк её в одну из маленьких полутёмных комнат.

Потом их несколько раз видели танцующими медленные танцы в объятиях друг друга и почти непрерывно целующимися. Коллеги смотрели на всё происходящее с удивлением. А Костя и Таня, казалось, не замечали вообще никого вокруг. Они то и дело шептались, целовались, потом снова шептались и снова целовались, а когда пати подошло к концу, внезапно исчезли, так что на вопрос: «куда эта звёздная парочка неожиданно запропастилась?» — ни Анфиса, ни кто-либо другой не могли дать никакого вразумительного ответа.

На следующее после вечеринки утро (собственно, 8-го Марта) Костя поздравил маму по телефону из своей съёмной квартиры в Новых Черёмушках, и больше его голоса никто из знакомых и родственников в тот день не слышал.

Таня позвонила утром родителям, которых её отсутствие дома в предпраздничную ночь серьёзно обеспокоило, но сообщать, где она находится и когда вернётся, категорически отказалась.

Девушка была на два года моложе Кости и на момент их знакомства училась на пятом курсе Университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Через три месяца ей предстояло защитить диплом и получить мудрёную специальность, одновременно связанную с социологией, иностранными языками и управлением.

До конца рабочей недели, последовавшей за 8-ым Марта, Таня ни разу не показалась в университете, а Костя ни разу не явился на службу. Все пять дней они не выползали из Костиной скромной хибары, в которой имелись, все необходимые удобства, обильный запас провианта в холодильнике и новая двуспальная кровать.

Последний предмет незатейливой постсоветской обстановки не принадлежал владельцу жилплощади, поскольку был приобретен Костей на собственные деньги.

Как ни парадоксально, но это снова была любовь, чистая и беззаветная, такая же глубокая, как и в предыдущие два раза (если не считать малолетней эпопеи с Галечкой).

Стоит заметить, что ни характером, ни внешностью Таня не походила на своих предшественниц.

— Танюш, я давно уже чувствовал, что ты появишься в моей жизни, — сказал ей как-то Костя, перейдя в сидячее положение после очередного пылкого соития, — но я и представить себе не мог, что ты будешь такой…

— Какой «такой», ясновидец ты мой ласковый и неутомимый? — слегка усталым, но всё-таки полным искренней нежности голосом ответила девушка.

— Такой… божественной.

Костя медленно прошёлся благоговейным взглядом по роскошному телу своей новой подруги и в течение нескольких секунд заворожено смотрел в её бездонные, как два прозрачных голубых океана, глаза.

Возможно, он ещё долго пребывал бы в том магнетическом состоянии, в которое погрузился, созерцая эту красоту, но в какой-то момент Таня решила окончить его мучительный транс. Для этого она приподнялась на постели, обвила руками Костину шею, выразительно чмокнула его в подбородок и в губы, после чего, смеясь, произнесла:

— Сказать по правде, мой милый, такие романтики, как ты, до сей поры мне тоже не попадались.

— А у тебя было много парней?

— Достаточно…

— И кого-нибудь из них ты любила?

— Да.

— По-настоящему?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то чувство, когда два человека становятся одним организмом, одной душой, когда любая боль и любая радость переживается ими вместе, независимо от расстояния, которым они физически разделены.