Книга Индия глазами русского Шивы, страница 36 – Наталья Лайдинен

Часа через полтора особо ретивые адепты массово полезли на сцену. Охрана гуру едва успевала отсеивать желающих. Прорвавшиеся счастливчики устраивались поближе к гуру и торжественно восседали, скрестив ноги и полузакрыв глаза. Многие раскачивались. Это обычная практика в Индии: считается, что, посидев на сцене с гуру, исполняешься его благодати. Причем такой привилегии из рекламных соображений удостаивают в первую очередь белокожих адептов. Среди сидящих рядом с гуру европейцев я узнал моего нового знакомого из Украины.

Между тем барабанный бой все ускорялся. Я и прежде слышал, что многие гуру пользуются на своих мероприятиях методиками оказания группового воздействия на людей. Сейчас я наблюдал вживую классический пример такого воздействия: вопли в микрофон становились все сильнее, ритм – агрессивней. Духота и зловоние в помещении становились невыносимыми. Мне стало настолько нехорошо, что я начал протискиваться к выходу. Сделать это было нелегко: люди раскачивались, трясли головами, кричали и дергались, как на сеансах у Кашпировского. С трудом я прорвался к выходу и наконец вздохнул полной грудью. Но до конца расслабиться не удалось. Пока я добирался до своего нехитрого жилища, по всему пути меня сопровождали тревожный барабанный бой и экстатические вопли неутомимого старичка. Светила огромная полная луна. Хитрец гуру: выбрал полнолуние для общения с адептами, когда эмоции у всех – на пределе!

Я и представить себе не мог, что трясущийся старикашка такой «энерджайзер»: «концерт» продолжался до трех ночи. Не спасали никакие беруши. Голова разламывалась.

Утром я встал, как после московского тяжкого похмелья. Но любопытство одолело усталость: я решил пройтись, посмотреть, что происходит с утра у ашрама. Зрелище было невообразимое: во внутреннем дворике лежали кучи мусора, объедков, обрывки гирлянд, валялись чьи-то невостребованные сандалии (все почему-то по одной). Пространство перед храмом было залито мочой. Уже знакомые хлопотливые мальчики снимали со столбов фонарики и громкоговорители и грузили их в автомобиль.

Неподалеку от храма я приметил моих украинских знакомых. Вокруг них собралась оживленная кучка русских, украинцев, индусов и иностранцев. Практикующий лысый эзотерик, с помятым после бессонной ночи лицом, хрипловато скандировал:

– Это все учитель! Гуру! Чудотворец! Аминь!

Иностранцы восторженно смотрели на него и кивали. Я подошел ближе и увидел следующую картину. Экстрасенс и шиваит Поносюк, молитвенно закатывая глаза, прикладывал ко лбу дешевый индийский веер. Потом, беззвучно пошлепав губами, раскрывал его и прикладывал почему-то к почтительно выдвинутой заднице другого украинского мужика, который стоял так, как будто его этим самым веером практикующий эзотерик намеревался на глазах всего честного народа немедленно отыметь.

– А это ты, Федор! – радостно заблеял Поносюк, увидев меня. – Слава Шиве, у нас тут чудо явилось! Гуру, гуру, великий гуру!

– А чудо-то в чем? – Я подозрительно посмотрел на мужика, по заднице которого продолжал водить веером Поносюк. – Кстати, чем это вы тут занимаетесь?

– Геморрой лечим! – хором на полном серьезе отозвались несколько человек.

Я удивленно поднял брови и попытался понять, что же за розыгрыш происходит. Похоже, шутить со мной никто и не собирался. Мужик, стоявший кверху задом, активно закивал головой и указал на пятую точку.

– И в чем, собственно, лечение заключается, позвольте узнать? – Я продолжал недоумевать. Это походило на групповое помешательство.

– Это – лингам Шивы! – Поносюк помахал у меня прямо перед носом веером. Я невольно отстранился:

– Мне кажется, это обычный веер! За пятьдесят рупий. Лингам – это кое-что другое…

Группа посмотрела на меня неодобрительно и зашушукалась. Поносюк ретиво вскинулся в мою сторону, оставив на время мужика стоять в прежней позе.

– С виду, конечно, это обычный веер. Я его вчера купил тут… Хорошо сторговался. И в тот момент он выглядел вот так!

Экстрасенс, как будто фокус демонстрировал, раскрыл веер, он имел обычную серо-черную поверхность.

– Потом я взял его на встречу с гуру… – Поносюк благоговейно посмотрел в небо, – и там, когда я сидел рядом с ним на сцене, он явил мне священный Шива-лингам! И теперь мы лечим все болезни наложением веера на больные места!

Поносюк закрыл веер, потом открыл его другой стороной, и на серо-черной поверхности появилась страшноватая индийская птица.

– Слава гуру! – завопили адепты. И особенно громко – мужик в позе «зю».

Экстрасенс и шиваит Поносюк торжествующе посмотрел на меня, ожидая эффекта. Когда я понял, в чем дело, у меня начался такой приступ смеха, что я не мог остановиться минут десять. Я ржал, складываясь в три погибели, просто загибался от приступов смеха. А мужик с выставленной задницей продолжал стоять наклонившись и смотрел на меня уже почти с ненавистью.

– Пойдемте, пойдемте, я покажу вам место, где много таких Шива-лингамов, наверно, они там по велению Шивы размножаются! – Продолжая хохотать, я уже тянул Поносюка к ближайшей лавке.

Недоверчиво за нами побрели и остальные. Я выбрал из большой кучи вееров один.

– Але-оп! – Я открыл веер. Он ничем не отличался от изначально демонстрируемого Поносюком.

– И что? – спросил он с вызовом.

– А теперь фокус-покус! – Я открыл веер с другой стороны. На нем распахнула крылья уже знакомая уродливая птица. – Вот вам и Шива-лингам. Налетайте, практикующие эзотерики!

Оставив онемевшую от неожиданности группу рядом с лавкой, я, улыбаясь и насвистывая, пошел в сторону Ганга. И настроение мое – улучшилось!

* * *

В тот вечер я с упорством идиота написал очередное длинное письмо Дине, послал фотки Ришикеша и решил прогуляться до водопада, который расположен неподалеку от Лакшман Джулы. Дорога в горах была красивая, по обеим сторонам сновали изящные черно-белые обезьяны – лангуры. Они не такие агрессивные и наглые, как их обычные индийские собратья, я с удовольствием покормил их орехами.

Подошел я к водопаду ближе к вечеру. На большом камне, недалеко от воды, сидела загорелая хрупкая европейка в индийском наряде. У нее в руках был большой альбом для рисования. Наклонившись, она что-то сосредоточенно выводила в нем карандашом. Около камня, в воде по колено, бегал голый кудрявый малыш, совершенный блондин. Я подошел к незнакомке сзади и заглянул в альбом. Карандаш быстро скользил по бумаге. В наброске угадывался водопад и окружающие холмы.

– Красиво! – обратил я на себя внимание.

Она повернулась, откинув светлые волосы, и улыбнулась. Ей было лет сорок семь. Вокруг живых карих глаз – сеточка глубоких морщинок. Немного странный, желтоватый оттенок густого загара.

– Тебе нравится, правда? – Английский не был ее родным языком, чувствовался акцент.

– Да, хотя я совершенно не понимаю в живописи…

– Это не беда! Живопись, как стихи и музыка, – из сердца! Не нужно ничего понимать, просто смотреть. Меня зовут Кристина. Я из Румынии.