Книга Коллекция нефункциональных мужчин. Предъявы, страница 55 – Наталья Рубанова

— Мы даром теряем время, — сказала Анфиса, обводя взглядом инститам. — Пора кому-то отрубить голову.

— Кстати, в детстве это был мой любимый мультик, — Лисицына отхлебнула чаю.

— Без вопросов, — отозвалась Анфиса и подумала: «Как странно! Что это за дверь? Посмотрю, что такое за нею».

…Отворив дверь, она очутилась в малознакомой комнате с крутящимся в центре небольшим стеклянным столиком.

— Столик, столик, — попросила общения Анфиса. — Не расскажешь ли мне о подскоках?

Столик, не прекращавший своего движения несколько тысячелетий, как не прерывает своего звучания «ОМ», внезапно поскользнулся и выругался.

Тогда Анфиса извинилась и, набравшись смелости, спросила снова:

— Столик, столик, скажи, а есть ли ТАМ что-нибудь? Или все только ТУТ, как в инстике?

Столик закашлялся, но все-таки разрешил Анфисе присесть:

— Можешь отдохнуть, а потом уйти и напиться чаю, — проскрипел он.

— Please, dear table, please, — напрягла остатки английского Анфиса. — Мне нужна помощь!

— Ха, всем нужна помощь, — рассмеялся хрипло столик.

— Но мне нужна, очень срочно нужна! Иначе я умру, — Анфиса произнесла это, впрочем, без особого сожаления, но женственно и меланхолично, произведя впечатление.

Столик с минуту-другую думал, а потом спросил:

— Единственное, что я могу для тебя сделать, это научить правильно умирать. Гипотетически, так сказать. А, может, даже концептуально. Если ты правильно будешь умирать, то потом — ТАМ — уже не будет, как ТУТ. Хочешь? Будешь везде круто себя позиционировать.

— Конечно, хочу, — Анфиса ведь только и мечтала о том, чтобы различать инстиТУТ и инсти-ТАМ. — Это очень дорого стоит?

— Да нет, всего лишь один выход из некрополя.

— Из некрополя? — испугалась Анфиса.

— Да, а чего хотела-то? Между прочим, ты сейчас находишься в самом настоящем некрополе. Ты ведь еле дышишь! Я вообще не представляю, как у тебя еще хватило энергии здесь оказаться, ее почти всю выкачали, — заявил столик.

— Кто выкачал? — не поняла Анфиса.

— Кто-кто, сама знаешь, кто. Еще пара-тройка таких выходов, и твой выдох на зеркальце станет не заметен, — безоговорочно подытожил столик.

Анфиса посмотрела в пол, но увидела только то, что увидела: обшарпанный линолеум и собственные незагорелые ноги в старых кожаных босоножках, состоящих из одних тонких плетеных ремешочков…

Анфиса подняла глаза и сказала столику, что, вообще-то, не очень дура, хотя, конечно, местами и очень, но про мир идей, вещей и теней слышала, по «И-цзин» гадала, монетки подбрасывая, «Жизнь после жизни» прочитала лет в тринадцать и даже отрывки из «Египетской книги мертвых» в «Науке и религии» — тоже, а еще будто бы придерживается закона сохранения энергии, хотя и весьма относительно.

Столик захохотал и раскрутился от этого:

— Давно я не слышал такого бреда от женщины! Ладно, а как насчет «Тибетской»?

Анфиса вопросительно посмотрела на него.

— Ну, «Тибетскую книгу» слабо порепетировать?

— Что порепетировать?

— Что-что — посмертный опыт и порепетировать.

— А я… — начала было Анфиса, но столик ее перебил:

— Да вернешься ты в это все, — сказал он, презрительно обводя глазами окружающую живую и не очень живую природу инститама. — Зато поймешь, что никогда не нужно идти на тусклые цвета. И что идти вообще никуда не нужно.

— Чего?

— Надоела ты мне. Решайся, или я закручиваюсь сам по себе, — сказал столик, набирая обороты.

— Погоди, ну, погоди ты, — подбежала к нему Анфиса. — А я пойму, почему мы… тогда… ну… расстались?! — спросила она, как героиня плохой мелодрамы.

Столик, с сожалением посмотрев на нее, захотел что-то ответить, но, будто щадя, достаточно нейтрально и отстраненно произнес:

— И это поймешь.

«…Бардо… — промежуточное состояние между смертью и новым рождением продолжительностью в 49 дней. Высшая степень понимания и просветления, а значит — максимальная возможность освобождения — достигается человеком в момент смерти… Представление о том, что все происходит «для меня», более непосредственно… нежели мысль о том, что все происходит «из меня». Действительно, животная природа человека не позволяет ему видеть в себе творца своих обстоятельств. Однако в посвящении живущего загробный мир — это не мир после смерти, а переворот в его взглядах и стремлениях, психологический загробный мир, или, прибегая к христианским понятиям, искупление мирских соблазнов и греха.

…Цель процесса посвящения — вернуть душе божественную сущность, утраченную с физическим рождением…

…Истинное просветление умерший испытывает не в конце Бардо, а в его начале, в момент смерти, после чего начинается погружение в область иллюзий и неведения, постепенная деградация, завершающаяся новым рождением в физическом мире…

…Пребывание в Бардо не связано ни с вечным блаженством, ни с вечными муками: это нисхождение в очередную жизнь, которая приближает человека к его конечной цели, завершению его трудов и стремлений в период его земной жизни… В «Чигай Бардо» описаны психические явления в момент смерти, в «Чёнид Бардо» — состояние после смерти и так называемые «кармические видения»; в «Сидпа Бардо» — возникновение инстинкта рождения и явления, предшествующие новому рождению… «Бардо Тёдол» представляет собой вполне умопостигаемое учение… Читатели без труда смогут поставить себя на место умершего и внимательно прислушаться к поучениям… Возможно, удел истины — приносить людям разочарование…»

— читал над Анфисой, лежащей на столике, монотонный Голос. Анфиса казалась похожей то ли на спящую княжну, то ли не на совсем мертвую царевну — в общем, на что-то русское классическое, и разбудить ее мог только поцелуй если уж не королевича, то, во всяком случае, не козла — все, как в сказке, которая достаточно скоро сказывается на (а)моральном облике.

— Можно слушать много религиозных наставлений, но не познать. Можно познать и все же быть нетвердым в знании, — начал читать Голос Бардо момента смерти, и Анфиса сложила на груди руки, смиряясь.

— О, благороднорожденная Анфиса, — Голос на минуту запнулся, будто оценивая, действительно ли благородно была рождена та, — настало время искать Путь. Твое дыхание сейчас остановится. Гуру… — Голос снова запнулся, припоминая инцидент в скверике около «Таганской» кольцевой и «Марксистской». — Гуру подготовил тебя к встрече с Чистым Светом; сейчас ты, Анфиса, воспримешь его как он есть в мире Бардо, где все вещи подобны ясному безоблачному небу, а обнаженный незамутненный разум — прозрачной пустоте, у которой нет ни границ, ни центра. Познай себя, Анфиса, в это мгновение и останься в этом Мире. Я помогу тебе, — Голос повторил все это несколько раз прямо на ухо Анфисе перед тем, как прекратилось ее дыхание.