Онлайн книга «Леонид обязательно умрет»
Здесь офицер понял, что его мозгов разобраться с героиней Отечественной войны не хватает. И тогда он решил обратиться в собственную безопасность и передать полоумную бабу в опытные руки. Лебеду вели по длинным коридорам, поднимались на лифте, затем опять коридоры, и опять лифт, только вниз. На промежуточном контроле сопровождающий передал женщину другому офицеру и тот, коротко проговорив: «Вперед!» — зашагал за Ангелиной по лестнице, выложенной толстым ковром, чтобы шагов слышно не было. — Направо! — командовал конвоир. — Прямо… Здесь… Стойте! Офицер завел Ангелину в большую просторную комнату, где за секретарским столом сидел усталый майор, щелкающий какой-то текст на пишущей машинке. — Товарищ майор, — негромко оповестил сопроводивший. — Свободны! Дверь, обитая настоящей кожей с ватной прослойкой для тишины, закрылась за провожатым. — Документы! — приказал майор. Ей нравилось, когда приказывали. Вспоминались лучшие дни жизни… Она протянула майору паспорт и орденские книжки. Тот долго рассматривал бумаги, проглядев аккуратно каждую страничку, затем поднялся со стула, прошел к другой двери и, постучав, приоткрыл ее. — Разрешите, товарищ генерал! Дверь за ней закрылась, оставив майора-адъютанта позади, а Ангелину — наедине с генералом небольшого роста, стоящего к вошедшей спиной и рассматривающего из окна пейзаж внизу. Стояли долго и молча. Затем генерал обернулся… «Ишь ты, косоглазый», — подумала она. Что-то в его раскосых глазах почудилось Ангелине знакомым, отчего защемило в сердце… Господи… — Национал! — проговорила она. — Киргиз! Он тоже ее узнал почти сразу. Он вспомнил ее великий бег по арабским пескам, большое чувство гордости в собственной груди за эту женщину и за свою Родину! Боже, как давно это было! Только вчера!.. — Геля! Она бросилась к нему, как к родному, обняла киргиза, словно ребенка своего, хотя, если посчитать, то знала национала всего-то несколько часов своей жизни, и то без имени!.. Но какие это были часы! — Товарищ генерал!.. Ей как всегда удалось сдержать слезы. — Тише, тише! — улыбался киргиз. — Задавишь! Она отпустила национала нехотя, но при этом продолжала смотреть в его лицо сверху вниз, заставляя генерала смущаться. — Жива? — сумел сказать лишь неуклюже киргиз. — Жива, — подтвердила она. Они еще постояли, почти касаясь друг друга телами, потом разошлись в разные стороны — он сел за генеральский стол, а она в кресло посетителя. — Как ты? — спросил генерал. — Нормально… Я вот только вашего имени так и не знаю… Сейчас можно? — Тимур Ашрапович. — В честь Фрунзе? — Нет, — усмехнулся киргиз. — Когда я родился, про Фрунзе еще никто не знал… Так, из эпоса одного имя! — Понятно… Потом майор-адъютант принес чай с лимоном, совсем некстати в жаркий день. Но они пили его, заменяя не начавшуюся беседу кипятком, оттягивая ее. Оба чувствовали себя близкими людьми, хотя не совсем знали, в какие слова это выразить. Он начал первым, как мужчина. — Проблемы? — Ага, — ответила. — Могу помочь? — Хочу стрелять. — Двадцать лет прошло! Зачем тебе это? Она пожала плечами: — Больше ничего не умею. — А чем все эти годы занималась? — Замужем была. — Развелась? — Умер. — Воевал? Кивнула. — Вдове солдата поможем! Посиди здесь, я сейчас вернусь! — Ага. Он вышел в предбанник, разговаривал с майором-адъютантом. — Пусть потренируется в нашем тире! — Как же так, товарищ генерал? — развел руками офицер. — У нее муж был адвентистом седьмого дня! — Уже узнал? — Если бы не узнал, вы бы мне голову отвернули! То была абсолютная правда. — Умер у нее муж… — Так что ж, мы теперь сектантам оружие доверять будем?! — возмутился, насколько позволяло звание, адъютант. — Да ты знаешь, кто она? — Глаза киргиза почти закрылись. — Пока ты по батальонам контру фильтровал, она завалила Штиеску! — Она?!. — недоверчиво переспросил майор. — А ты знаешь, кто был этот Штиеску? — Говорят, что он до сих пор жив. — Кто говорит?! — Генерал, казалось, стал еще меньше ростом. — Если бы Штиеску был жив, то товарищ Сталин еще в сорок третьем погиб! Майор знал, что румынский фашист Андриан Штиеску был одним из самых известных в узких кругах специалистом по деликатным операциям. Тотчас в голове сложилась картина. Штиеску должен был ликвидировать вождя всех народов, но его самого упредила смерть, выпущенная из винтовки, на курок которой нажимал палец руки женщины, сейчас находящейся в кабинете Тимура Ашраповича. — Так точно, товарищ генерал! — отрапортовал адъютант. — Лично тиром займусь! — Хорошо… Прежде чем вернуться в кабинет, национал долго стоял возле двери, почти уткнувшись носом в обивку. Он размышлял, пригласить ли Гелю вечером в ресторан… Решил оставить в памяти тот день, не вмешивая в прошлое сегодняшнюю действительность… А еще он подумал, что пойдет с внуками в воскресенье в Парк культуры имени Горького и покатает малышню на лодке по озеру с лебедями… — Решено, — ответил генерал Ангелине. — Потренируешься, а там видно будет. Майор все тебе расскажет!.. Через неделю Геле выдали важные корочки с фотографией. — Особо не показывайте без надобности! — предупредил майор на прощание. Она кивнула и ранним утром следующего дня поехала в Тушино, где находился тир. На КПП некоторое время проверяли ее документ, а потом солдат удивленно поинтересовался: — Чего вы так рано? Седьмой час только… Она не стала рассказывать, как ее тело сотрясает внутренней дрожью от невыносимого желания заглянуть в оптику, обнаружить в ней цель, нажать на курок и почувствовать всем нутром стремительный полет пули… Вместо ответа солдату спросила: — Никого нет? — Почему же нет, есть! Инструктор всегда на месте. Он здесь живет. Она прошла через КПП и ступила ногами в высокую траву. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралось огромное дикое поле. Геля жмурилась от просыпающегося солнца и где-то вдалеке угадывала очертание мишеней… |