Онлайн книга «Леонид обязательно умрет»
Администраторша с высокой прической владела не только африканскими губами, но и завидной нервной системой. Старухина провокация не произвела на нее ровным счетом ни малейшего впечатления. На вопрос про «силикон» она не ответила, с металлом в голосе повторила: — На какое время? — На три, — решила не рисковать Лебеда. — Первичная консультация? — Да. — Восемьсот рублей. — Кому? — Мне. — Администраторша приняла деньги и выдала ей чек. — Ожидайте! И она стала ожидать. Уселась напротив молоденьких и разглядывала их напрямик. Бабкино любопытство молодежь не смущало, парень то и дело целовал девчонку в губы, а она капризно отворачивалась, смазывая этим движением помаду с мокрых губ, так что одна щека ее была исчиркана следами парфюмерии. Их скоро позвали. — Они тоже к Утякину? — У нас много врачей, — не поворачивая головы, оповестила администраторша. — Агату Кристи читаете? — Нет… Книга называется «Мать и дитя». — Бабушкой стали? — решила навести дипломатию Ангелина. — Свои, — ответила злая незлобно. — Такие маленькие? — Близнецы, по два годика. Мальчики. Она хоть и отвечала сухо, но при этом в ее глазах блеснуло самым летним солнцем. — Поздравляю… Здесь тренькнул телефон, и злая тетка, она же молодая мать, велела проходить. Кабинет был крошечным, половину пространства занимал письменный стол, за которым трудился Утякин. Она видела его немного сутулую спину и длинные белые пальцы, неспешно набирающие что-то на компьютерной клавиатуре. Неожиданно он резко крутанулся на стуле и посмотрел на нее, впрочем, безо всякого любопытства. Предложил садиться, и опять Лебеду поразил его бесцветный голос, в котором было сокрыто столько неведомой тайны, что от ее содержания приходит нечеловеческая усталость. Начали с простого. С ФИО и года рождения. — Двадцать третьего года, — ответила она. Доктор поглядел на нее внимательно. Лебеда не отводила взгляда, отмечая, что и глаза у д.м.н. бесцветные, похожие на промокашку в детской тетради, — то ли серая она была, то ли грязно-белая… — Три ордена Славы? Не верил. Рассказала, что ордена такие ввели, вспомнив солдатские «Георгии». — А кем вы воевали? — Снайпером. — За это ордена? — И за это тоже. Лебеда отвечала и опять наблюдала за ним, за полным отсутствием его интереса к ней и к тому, что она добросовестно рассказывает. Он повернулся к компьютеру. — Значит, вам полных восемьдесят два года? — Да. Утякин постучал почти мраморными пальцами по клавиатуре и спросил ее о хронических болезнях. Она пожала плечами и призналась, что регулярно побаливает правое плечо. Поприпоминала… — Еще сердце стучит от кофе. — Давление повышенное? — Нормальное. — Следите? — Я — нет. Перед соревнованиями меряют. — И сколько? — Сто двадцать на восемьдесят. Утякин взял ее за руку, нащупывая пульс. Пальцы пронизывали запястье холодом, отыскав сердечный трепет уверенно. — Всегда пульс семьдесят? — Тоже не проверяю… — Когда наступила менопауза? Она задумалась. — После пятидесяти пяти или до? — помог он Ангелине. — Так не наступала она… Вероятно, он решил, что посетительница не поняла смысла вопроса. Уточнил: — Месячные когда прекратились? Она что-то прикидывала, загибая пальцы, а потом сказала совершенно для него неожиданное. — Четыре дня назад. — Интересно… Утякин откатился от компьютера и поглядел на Ангелину странно. То ли старуха заливает про все, то ли она натуральная! — Регулярно месячные приходят? — Не жалуюсь. — Давно у гинеколога не были? — Лет двадцать пять, — призналась Лебеда. — Сколько детей родили? — Не дал Господь… Вот ваша, с силиконом, двойню родила… А ведь ей под пятьдесят… Утякин продолжал смотреть на пациентку, профессионально подмечая насыщенный цвет глаз — редкость в таком возрасте, не скособоченные плечи, крепкие… Нуда, она же говорила, что из арбалета стреляет!.. Руки совсем не старые… Что-то дрогнуло в нем… — Обследование согласны пройти? — неожиданно спросил. Ангелина могла поклясться, что в этот момент из души Утякина сверкнуло, вылетев из бесцветных глаз брызгами раскаленного металла. Такое случается, когда из ничего происходит предчувствие чего-то наиважнейшего. Он действительно испытал волнующее предчувствие. Оно обещало ему, что перед ним сейчас сидит то, та, тот… Неважно!.. Главное — это он искал последние двадцать лет своей научной жизни. Конечно, за свою долгую практику он повидал пациенток-старух с нормальным менструальным циклом, способных зачать, но сие было единственным их отличием от других пенсионерок, хотя и значительным. Бабушки даже жаловались на месячные, что им стыдно в таком возрасте проистекать, когда уже внуки повырастали. Опять же, плохое самочувствие, нервный расход, дабы не забеременеть от старика, и самое главное — траты на гигиенические средства. «Сами знаете, какая пенсия»! Просили, чтобы помог избавиться от тяготы вневременной!.. Тех старух отличало от сидящей перед ним кавалерши орденов Славы покорное следование к логическому концу жизни. Все, что выходило за рамки естественного старения, рождало в них тоскливо-депрессивное состояние, мешающее наслаждаться размеренному следованию в небытие… Сейчас же перед Утякиным сидела хоть и старая годами женщина, но все в ее организме трепетало от желания жить, причем не довольствоваться тем, что здоровая телом и духом она в свои восемьдесят два, а желала бабка невозможного — пустить процесс умирания вспять! Конечно, Утякин боялся ошибиться. Такое уже случалось с ним, когда он промучился с одним бывшим членом Политбюро, искусно играющим в любовь к жизни. Тогда еще было невозможно сделать тонкие анализы на гормональный статус, чтобы подтвердить медицински подлинность стариковского оптимизма, а потому старому политическому интригану пару лет удавалось водить доверчивого, тогда еще просто научного сотрудника за нос. Все свои наработки Утякин ухнул в почти мертвый организм, но коммунист даже не воспользовался возвращенной потенцией по назначению, употребив высвободившийся тестостерон для придумывания государственного переворота… |