Онлайн книга «Правда»
— Что изволите праздновать? — Распад Антанты, — коротко сказал бритый. — После русской революции союзники не устоят и дня. Они сидели в небольшой пивнушке «Воскресная утеха». Ленин пил светлое пиво, а сосед — темное, но закусывали оба прославленной местной рулькой. — Почему вы думаете? — обиженно спросил Ленин. — После революции Россия может утроить свои силы... Знаете, почему там плохо воевали? Вы уж мне поверьте, я русский революционер и очень хорошо все про это понимаю. Визави глянул на него с острым любопытством. — Революционер? Вы здесь в эмиграции? — Ну а то. У нас вся жизнь так, вдали от Родины. Влачил, так сказать, жалкое существование, а душа вся там, изболелась за родные осины. — Я тоже очень скучаю по Родине, — с достоинством признался немец. — Тоже в эмиграции тут? — посочувствовал Ленин. — Нет, — оскорбился офицер. — Я здесь занимаюсь закупками продовольствия. Немецкий офицер не эмигрирует, nein! Немецкий офицер может покончить с собой, если его не устраивает приказ... или если он больше не нужен своему командованию... Но в Германии революция невозможна, нет. Только в русском свинарнике. Полагаю, если вы революционер, то и сами должны понимать, какой это свинарник. — Это положим! — запальчиво возразил Ленин. Пиво действовало на него стремительно. — Революция везде может быть, и это вы не зарекайтесь. Это мы еще очень-очень будем посмотреть, варум нихт? Я революционер, конечно, но я патриот. Да! Когда мы придем к власти, Германия будет драпать из России так, что никакой Антанты не понадобится! Германский штабист усмехнулся снисходительней прежнего. Ему стало стыдно спорить с недочеловеком. — За кружкой пива все русские очень храбрые, — вежливо сказал он. — Вы не верите в русскую храбрость?! — возмутился Ленин. — Да русские, если хотите знать, потому только и воевали так... посредственно, что солдата не уважают, что офицерство, наученное на ваших же германских приемчиках, не умеет командовать, а знает одну муштру! Русский солдат, когда над ним нет начальства, способен на чудеса! — То-то ваши чудо-храбрецы уже побежали со всех фронтов, — усмехнулся немец. — А ваши не побежали? У вас, наоборот, все рвутся в окопы? Когда мы придем к власти, мы будем до победного конца... до победного! — Извините мое замечание, — сказал немец, наклоняясь к Ленину и обдавая его запахом рульки. — Мы в Швейцарии, это нейтральная страна, и я не хотел бы играть на межнациональных разногласиях и тем более обижать революционера. Но я не всегда занимался продовольствием, я бывал и на фронтах... и позвольте честно вам сказать, что бездарнее русского солдата и офицера я не видывал еще никого. Он откинулся на стуле и расхохотался. Ленин ненавидел этого человека. — Стало быть, вы считаете русских недоумками? — Я вообще считаю русских неполноценной нацией, — почти ласково сказал мерзавец-штабист. — Русские не имеют принципов. Русские не знали института рыцарства. Русские мужчины и русские женщины почти ничем не отличаются друг от друга. Русская армия — пфуй, нуль. Я горячо сочувствую русским революционерам: у них получится разрушение России, и это дело прекрасное, давно назревшее. Но выстроить на этом месте что-то новое они не смогут, нихтц! Русская революция завершит то, что начали наши доблестные солдаты. — Вы говорите, — спокойно спросил Ленин, — что русские бездарны как нация? — Я именно это и говорю, — радостно подтвердил немец. — Не угодно ли вам попробовать одну русскую национальную забаву? — осторожно начал Ленин. — У нас в это умеют играть даже дети. Посмотрим, что нам сейчас покажет офицер германского генштаба, лучшего из генштабов! Видите вы эти три наперстка? — Вижу, — признался немец. — И что? — Шарик видите? — Конечно. У меня хорошее зрение. — Раз хорошее, сумеете угадать, под каким наперстком я спрячу шарик? — Что тут угадывать, — пожал плечами немец. — Ничего, конечно, ничего... сущий пустяк... Ну-с, кручу-верчу, обмануть хочу... — Руки Ленина замелькали с необыкновенной скоростью. — Где шарик? — Вот, — немецкий толстый палец уверенно ткнул в центральный наперсток. — Посмотрим, посмотрим... Ах ты, какая досада! Ошибся сверхчеловек, а? Повторить не желаете? — Желаю, — засопел немец. — Только уж за деньги. Извините, но мы, русские, без денег не играем. — Мы, немцы, тоже не играем без денег, — обиделся штабист. — Так уговор: если не отгадаете — десять марок. Идет? — Идет. — Немец впился глазами в короткопалые, пухлые ленинские ручки. — Кручу-верчу, обмануть хочу... Ну, где? — Что это вы там шепчете? — подозрительно нахмурился немец. — Русское заклинание. Внимания не обращайте, ваши успехи не от заклинания зависят. Где шарик? — Вот, — твердо сказал офицер. Как все офицеры, в особенности штабные, он был человек упрямый и последовательный. — Вот и нет. Десять марок позвольте. Еще не угодно ли? Штабисту жаль было десяти марок. Рулька стоила двадцать. — Угодно, — брякнул он. — Ну, будет, — сказал Ленин через час, отдуваясь и вытирая пот со лба. — Поняли ли вы, герр Штромель, что русские народные забавы не так просты, как кажется немецкому офицерству? — Нет, еще, — пыхтел немец. — Я разгадаю, я должен... Вы врете, что это умеют мальчишки. Вы фокусник! — Я же вам и с засученными рукавами показывал! — возмутился Ленин. — Какой фокусник так может? Это просто вы не наблюдательны, потому что самонадеянны. — Вы не можете так уйти! — крикнул Штромель. — Я требую еще! — Последний раз, — сказал Ленин. — Вы и так мне передали почти тысячу марок, это по военному времени немалые средства. — Я свободно располагаю средствами, герр Ленин! — возмутился Штромель (в процессе игры они друг другу представились, и Штромель даже поинтересовался у Ленина, не еврей ли он, — на что Ленин ответил, что нет, а если бы и был евреем, то считал бы это за честь; Штромель криво усмехнулся и сказал, что честь сомнительная и даже русским быть лучше). — Я готов сейчас сыграть на всю эту сумму! — Готовы? — спросил Ленин, лукаво блеснув карими глазками. — Смотрите, герр Штромель, у нас, русских, слов назад не берут и долги платят вовремя! — Вы на что намекаете?! — взревел штабист. — Ни на что, — мягко сказал Ленин, — я просто имею честь вам объяснить правила игры! — На все! — заорал Штромель. Ручки Ленина стремительно заметались по столу. |