Книга Весь в папу!, страница 18 – Марина Серова

Здесь царили роскошь и уют.

Огромное кресло с велюровой обивкой и позолоченными виньетками почти погружало в себя полную фигуру хозяина.

При виде меня Алексанов поднялся и протянул мне руку.

— Доброе утро, Танюша, — приветствовал он меня, — надеюсь, что я не показался вам чрезмерно назойливым.

Я вежливо улыбнулась и заверила его, что ничего страшного в его просьбе не было.

К счастью, он вознаградил меня прекрасным кофе с круассанами, внесенным в кабинет прелестной феминой с длинными кудрями и глазами пугливой газели.

— Они позвонили, — сообщил мне Алексанов немного трагическим голосом.

Я подняла на него глаза.

— Требуют, чтобы кейс с деньгами был положен в камеру хранения. Сегодня.

Я кивнула. Что ж, когда наживка появится, заловить рыбку не составит особого труда.

Отчего-то я подозревала, что за деньгами явится пропавшая Маргарита.

— Что мы будем делать?

Взгляд Алексанова был вопросительным и немножко растерянным.

— Ничего, — пожала я плечами, — ждать визитера. Должен же кто-то прийти за деньгами.

По выражению глаз Алексанова я догадалась, что он ожидал от меня чего-то иного. Наверное, он боялся, что я не успею и кассета уйдет у него из-под носа.

Честно говоря, я и сама допускала такую возможность. Но меня это волновало куда меньше, чем Виктора Степановича.

— А вы что предлагаете? — осведомилась я.

Он покачал головой. Надежда у него была только на меня.

— Может быть, положить куклу? — осмелился мой клиент.

— Может быть, и куклу, — согласилась я, — только тогда где гарантия, что вместо нужной кассеты вам не предложат «Красную шапочку»?

Он опустил глаза. В принципе возможность получить шедевр порнографии вместо жизненно необходимого материала существовала и при отдаче наличных.

Но мне нравилось мучить Алексанова. Что-то было в нем неприятное, склизкое.

В его глазах ясно читалось робкое, но стойкое недовольство моей персоной. Высказаться откровенно он опасался — моя реакция могла быть непредсказуемой.

Черт побери, я жалостлива. Мне стало жаль несчастного, и я смилостивилась.

— Ну, хорошо, — решила я, — давайте, кладите вашу куклу. Только не Барби.

Он угодливо рассмеялся.

Так мы и решили поступить. Сверток был уложен в черный блестящий кейс и передан в руки молчаливому крепышу-шоферу с надлежащими указаниями. А я…

Я должна была подготовиться к слежке.

Потому что мое дело было выследить идиота, решившего насмерть запугать господина Алексанова.

* * *

Катька лежала в кровати, пока дверь за Сашкой не захлопнулась. Только тогда она села и опустила ноги на пол.

Ногам сразу стало холодно. Катька пошарила ими в поисках тапочек. Но они пропали.

Ладно. Катька решила сегодня не ворчать. Она потянулась, и в это время хлопнула входная дверь.

Катька вздрогнула. Значит, Сашка вернулся. Что-то забыл. Вечно он все забывает, вздохнула Катерина. Теперь пути не будет. Возвращаться не к добру.

— Саша? — крикнула она вопросительно.

Никто не ответил. Катька прошлепала босыми ногами в коридор. Там никого не было.

«Показалось», — подумала она.

Она разыскала тапочки, втиснула в них озябшие ноги и, напевая, отправилась на кухню. Через час она увидит Робина.

Через час она ненадолго забудет о Сашке с его вечными глупостями и неприятностями.

Она зажгла огонь на плите. Поставила чайник.

В коридоре отчетливо скрипнула половица.

Катька напряглась.

«Что это?» — подумала она. Ей стало страшновато.

Почему-то ей вспомнился хичкоковский «Психоз».

Она напряженно вслушивалась в тишину, пытаясь уловить звуки. Напрасно. Все было тихо, как в танке.

«Показалось», — подумала Катерина, наливая себе в чашку чай.

Где-то во дворе раздавались позывные «Европы-плюс».

Смеялись дети, и скрипели не смазанные качели.

«Наверное, их я и услышала», — решила Катька и улыбнулась собственным страхам.

Опять вспомнив про Робина, Катька почувствовала, как сердце начинает биться быстрее и по ее телу разливается теплота.

Ей стало легко и захотелось смеяться.

Половица скрипнула за ее спиной.

Она резко обернулась.

— Что вы здесь… — только и успела произнести она.

Что-то тяжелое обрушилось на ее голову.

— Робин… — прошептала Катька, и это было последнее, что она смогла сказать.

* * *

Я вычислила его сразу.

Он явно шел за алексановскими «деньгами».

Походка была расхлябанной и подчеркнуто уверенной. А глаза прикрыты маленькими дурацкими черными очками.

«Вот ты какой, дружок», — подумала я и сделала вид, что в жизни для меня нет ничего интереснее, чем роман Джоанны Линдсей.

Я сидела на лавочке и косила под скучающую даму полусвета, дожидающуюся поезда.

Он кинул на меня беглый взгляд, и я его нисколько не заинтересовала.

«Ну и слава богу», — подумала я, с интересом наблюдая из-под очков с напылением, куда этот малолетний глупец направит стопы.

Стопы он направил именно к нужному ящику.

Повертев диск, открыл его и достал кейс.

Я напряглась. Как охотник, выслеживающий дичь.

Он открыл кейс, посмотрел его содержимое и сплюнул.

Обман Алексанова был вполне им ожидаем.

Поэтому он усмехнулся и положил кейс назад, прицепив к ручке записку.

Снова закрыл камеру и направился к выходу.

Я сложила изрядно надоевшую книжицу и рванула за ним.

И сразу поняла, что мы играем в странную игру.

Кошка следит за мышкой, а из кустов за ними наблюдает собака.

Потому что за пацаном с тонкой шейкой следила не только я. За нами, пытаясь оставаться незаметным, шел стриженый юноша с атлетическим торсом, крепко сидящим на коротких и кривых ногах. Типичный представитель «гоблинской» братвы.

«Чудо, как мило», — подумала я.

Честно говоря, мне обещали развлечение дуэтом. А тут вырисовывается некто третий, собирающийся нарушить наше рандеву. Да еще и неизвестно, чем это самое рандеву благодаря его вмешательству в наши планы закончится.

Я хмыкнула. Но деваться было некуда.