Онлайн книга «Таланты и покойники»
— Нет-нет, ни в коем случае! Может быть, кто-нибудь еще заходил в субботу в подсобку? Затянувшееся молчание прервала Галина Николаевна, спокойно произнеся: — Кирилл, вы ведь там были в субботу? Молодой человек удивленно нахмурился, и она пояснила: — Мы еще встретились, когда вы оттуда вышли. Перед самым спектаклем. — А, — кивнул Кирилл, — точно. Я и забыл. — Ничего страшного, — ободрил его Талызин, — главное, что теперь вспомнили. Так зачем вы туда заходили? — Куда-то запропастилась компьютерная дискета, нужная мне по роли как реквизит, и я подумал, не оставил ли ее там. — И как же? — Нет, она лежала у меня в дипломате. — Вы долго пробыли в подсобке? — Пару минут. — И за пару минут, — уважительно прокомментировал следователь, — вы успели обыскать помещение и обнаружить, что там нет дискеты? Дискета — вещь маленькая, может заваляться, где угодно. — Ничего я не обыскивал, — довольно нервно возразил Кирилл. — Окинул помещение взглядом, увидел, что дискеты нет, и тут же вышел. Я особенно и не надеялся, что она там. Поэтому и забыл потом про эту вашу подсобку… — Но вы ведь регулярно там бывали? — Это еще почему? — Ну как! — улыбнулся Талызин. — Раз вы предположили, что могли оставить там дискету, значит, туда нередко захаживали. К молодому человеку вернулась привычная флегматичность. — Просто подумал, ее могла отнести туда Тамара Петровна. Она все хранит в подсобке. — Но вы сказали — «оставил». — А имел в виду другое. Сказал, не подумав. — Хорошо. Итак, вы окинули помещение взглядом. Вы увидели при этом блок? — Наверное. Но я искал дискету и на блок, как и Тамара Петровна, не обратил внимания. Игорь Витальевич попросил: — А вы вспомните! Вы ведь мужчина, к тому же инженер. Вам это должно быть близко. Тем более, именно вы принесли когда-то блок в подсобку и установили его… — Ну знаете ли! — резко вскричала Наташа. — Да за такие намеки… Кирилл повернулся к ней, и она смолкла. — Я не имел в виду ничего плохого, — смущенно уточнил следователь. — Просто Тамаре Петровне как женщине трудно удержать в памяти подробности, связанные с блоком, а мужчине, да еще инженеру, легче. — Наверное, — кивнул Кирилл. — Но я так нервничал из-за премьеры, что плохо помню все, что было в тот период. — Да, кстати! А с Евгением Борисовичем вы перед премьерой общались? — Возможно. Даже скорее всего. — И о чем вы беседовали? — Наверное, ни о чем существенном. Не помню. Вика знала, что он врет, однако мысль соперничать в откровенности с Галиной Николаевной ей даже в голову не пришла. Не хочет говорить, и не надо — это его личное дело. Талызин, казалось, был полностью удовлетворен. — Итак, — констатировал он, — в подсобке были Тамара Петровна и Кирилл Андреевич. Оба не заметили ничего особенного. Кстати, Кирилл Андреевич, а что привело вас туда вторично? — В каком смысле — вторично? — недоверчиво осведомился Кирилл. — Но ведь именно вы обнаружили тело, я не ошибаюсь? Для этого вам пришлось забрести в подсобку. Зачем? — Ну… думаю… Неожиданно вмешалась Наташа. — Объясните, — выпалила она, — а мы вообще-то обязаны отвечать на ваши вопросы? Я считала, вы должны предъявить нам какие-нибудь бумаги, без них это не допрос, а самоуправство. — В какой-то степени, да, — почти весело подтвердил Игорь Витальевич. — Я занимаюсь самоуправством. Можно вести дело строго официально. Тогда все вы будете вызваны в прокуратуру или в отдел по расследованию умышленных убийств, а ваши показания будут протоколироваться и подписываться. Это займет немало вашего времени, да и чревато проблемами, учитывая некоторую… некоторую противоречивость показаний большинства из вас. Подобная противоречивость, зафиксированная на бумаге, производит неблагоприятное впечатление, а мне совершенно не хочется причинять вам неприятности. Поэтому я пытаюсь разрешить проблему по-хорошему, неофициально. Я понимаю, что от творческих людей, артистов нельзя требовать, чтобы они помнили мелкие детали быта, особенно в день премьеры. Но это понимаю я, любитель театра, а вовсе не каждый представитель нашего ведомства. Однако если вы предпочитаете официальный путь… — Нет-нет, — всплеснул руками Сосновцев, — мы ценим дружеские отношения и очень вам за них благодарны. Нам не требуются формальности, куда важнее суть! Бюрократия осталась в совковом прошлом. — Да я не возражаю, — пожал плечами Кирилл. — Просто пытался вспомнить. Я шел вовсе не в подсобку, а в гримерку, чтобы забрать свои вещи. Увидел, что дверь в подсобку приоткрыта, и заглянул. А там — тело. Вот и все. — Теперь все понятно, — кивнул следователь. — Шли в гримерку, а зашли в подсобку — очень естественно. Было трудно разобрать, звучит ли в его голосе ирония. — Итак, больше нет желающих поведать нам о своем визите в это интересное помещение? Нет? Хорошо. Тогда о другом. Мне известно, что Евгений Борисович в день премьеры поссорился сразу с несколькими людьми. Например, с Наташей, а также с Тамарой Петровной. — Со мной — накануне, — исправила последняя. — Начал накануне, а добавил потом, ведь так? — Ладно, пусть будет так. Лицо Талызина неожиданно переменило выражение, стало суровым, даже жестким. — Зная характер Евгения Борисовича, я не собираюсь из самого факта ссоры делать далеко идущие выводы, — заметил он. — Но среди присутствующих есть человек, который этот факт старается скрыть. Я даю этому человеку последний шанс признаться самому, в противном же случае станет очевидным, что ссора была нешуточной и могла привести к самым серьезным последствиям. «Он что, подразумевает меня? Или Маринку?» — недоверчиво подумала Вика и без энтузиазма начала вслух: — Я… Но ее опередил Денис: — Я действительно упустил в нашем c вами последнем разговоре один момент, считая его несущественным. Но теперь понимаю, это, наверное, важно. Только она, может, сама признается? Нет? Короче, в день премьеры Преображенский круто рассорился с женой, вот что! Разводом угрожал, вот что! — У вас странное чувство юмора, мальчик, — холодно прокомментировала Галина Николаевна. — Это не юмор. Вы думали, никто не слышал, а я слышал. Вы стояли у подсобки и ссорились. Уж я-то помню! Галина Николаевна улыбнулась. — А, вот вы о чем? Так вы что, восприняли наши шутки всерьез? Сочувствую. Вам, наверное, нелегко живется, мальчик. Видете ли, — она повернулась к следователю, — Женя любил разыгрывать людей, его это взбадривало. Особенно это требовалось ему в дни премьер. Представьте себе, несмотря на огромный опыт, он каждый раз волновался, словно дебютант! Таково уж свойство его таланта. И мы с ним традиционно в день премьер разыгрывали ссору. Оба знали, что это игра, но выкладывались по-настоящему, понимаете? |