Онлайн книга «Перехлестье»
Это что ж получается — страху Василиса натерпелась нечеловеческого, а на деле, как оказалось, только попусту геройствовала. Зато наоралась на год вперед. И набегалась тоже. …Телега выехала из леса, когда солнце уже касалось горизонта. Девушка сидела в повозке, жестоко страдая от физического и информационного голода. Причём, муки второго были просто нестерпимы. Томительные часы езды стали временем непрестанных размышлений о неведомом мире, в который угораздило попасть, о своём туманном будущем и полном отсутствии перспектив на возвращение. Наконец, оставалось совершенно неясным — как выжить в столь причудливых обстоятельствах. Полное незнание местных традиций чревато новыми печальными приключениями. Впрочем, и это ерунда, главное другое — скоро ночь, а Василисе негде не то что преклонить голову, но и просто перекусить. Негде и не на что. — Ты, девка, чья будешь–то? Куда тебя везти? — прервал размышления своей спутницы старичок. Такого поворота событий девушка, прямо скажем, не ожидала. Расспросы дело гиблое, поди, сообрази, что и как врать. Да и стоит ли? Однако пока тугодумка размышляла, чего бы ответить, язык сам собою брякнул: — Я работу ищу. Не знаете, куда податься? Дед сдвинул шапку на лоб и поскреб в затылке. — А умеешь–то чего? Василиса пожала плечами: — Готовить. Может, есть у вас тут харчевни, куда стряпухи требуются? Старичок хмыкнул: — Харчевни–то есть, но чтобы баба стряпала… Это где ж такое видано? — А что, разве женщины, ну… в смысле, бабы — не готовят? — удивилась Вася. О, чудесный новый мир! Может, здесь не надо и убираться? Может, и стирать не придется? На нее посмотрели с хитрым прищуром: — Где ж это видано, чтобы баба в харчевне стряпала? Ну, там посудомойкой, чернушкой или на побегушках — это да, святое дело, даже богоугодное. Но, чтобы иначе как… И сидящий на облучке снова хмыкнул. Лиса удивилась: — Как же так? Значит, дома у печи хлопотать можно, а в таверне у той же печи не доверяют? Ее собеседник хлопнул себя по колену, досадуя, что спутница не понимает таких элементарных истин: — Отчего ж не доверяют? Доверяют. Дай, подай, уйди, не мешай. Поскольку за бабой глаз да глаз нужен. И строгость. Ибо, что баба без мужского догляда сделать может? Не–е–ет, девка, бабам никакое дело доверить нельзя. Ежели только от безысходности. Васька помолчала, свыкаясь с мыслью, что она теперь не выпускница кулинарного техникума, получившая красный диплом и с блеском прошедшая практику в кафе "Сказка", а абстрактная "баба", коей страшно доверить даже просто помешивать кашу в горшке. М-да… Тем временем старичок зыркнул на едущего рядом дэйна и нахмурился. Однако хозяин вороного жеребца словно не заметил этого. Только равнодушно изрек: — В "Кабаний Пятак" попробуй податься. От городских ворот первый проулок налево. Там уже два месяца на кухне никого, кроме тараканов, да и те, наверное, разбежались. У Багоя мало кто приживается. С его характером только жаркое мирится. Так что — баба или мужик — этот трактирщик привередничать не станет. Василиса уныло кивнула. Перспектива устроиться на работу к человеку, который не отличается приятностью нрава — мало радовала. Дальше ехали в молчании. А когда повозка выкатилась на большак, всадник на вороном коне что–то негромко сказал старику и, пришпорив жеребца, был таков. Лиса некоторое время любовалась, глядя в спину удаляющемуся мужчине — так уверенно он держался в седле бешеного скакуна. — Эк, погнал–та… — неодобрительно покачал головой дед. — Лют. Эх, и лют! Девушка с уважением кивнула. И впрямь лют. Далеко не каждый осмелится даже подойти к такому коню, не то, что верхом сесть, да ещё погонять. А наездник свирепого жеребца так пришпоривает, что сердце заходится. — А кто он, дед? — спросила Вася, по–прежнему всматриваясь вдаль. На горизонте чернел город. Ещё немного и на месте. — Кто–кто, — ответил старик, — известно кто — фадир. У него, девка, родословная длиннее турьего… э–э–э… рога. Собеседница прыснула. — Чего скалишься? — заулыбался дед. — Правду говорю. Дорога до городских стен заняла еще приблизительно четверть часа и Василиса вздохнула с облегчением, когда впереди — на высоком холме, наконец, выросла крепостная стена. Путешественница даже замерла от восторга — аккуратная кладка, выполненная из природных камней, поднималась метров на пять вверх, конструкцию поддерживали пологие контрфорсы. Через равные расстояния стена округлялась пузатыми башенками. Скромненько, но впечатляет. Кстати, ни рва с водой, ни подъёмного моста тут не оказалось. Дорога упиралась в надёжные ворота, могучие створки которых сейчас были распахнуты. На въезде в город царило оживление. В воротах ругалась с караульными толпа крикливых пёстро одетых людей. Все они махали руками, галдели, сверкали разноцветным тряпьём. Одним словом — пробка. Скрипучие кибитки, лай собак, детский гомон, крики женщин, храп лошадей. Дед обречённо вздохнул: — Скоморохи пожаловали. Теперь до темна простоим, пока их досмотрят и пропустят, — и он со скучным видом подпёр подбородок кулаком. Между тем рядом с повозкой, на которой ехала Василиса и ее спутник остановились ещё несколько бричек, телега с сеном и двое конных всадников. Девушка с интересом глазела по сторонам. Народ был одет просто, без изящества. Преобладали ткани чёрного, коричневого или серого цветов. Реже попадались одеяния белые или буро–красные. Сапоги и ботинки здешних жителей, сделанные грубо, но надёжно, и вовсе имели самый затрапезный вид. Осознав это злосчастная попаданка предусмотрительно прикрыла свои кроссовки подолом платья. Попавших в затор постепенно прибавлялось, однако все терпеливо ждали, не выказывая раздражения. Хм, пожалуй, кое в чём этот мир выгодно отличается от привычного 21 века. В данной ситуации, например, вспоминались автомобильные пробки и нервные таксисты, без умолку сигналящие и подрезающие всё, что движется. В отличие от них, здешние жители предпочитали не суетиться попусту. Люди спокойно переговаривались, гадая, что такое могло приключиться в воротах. Конники, которым с высоты лошадиных спин было лучше видно происходящее, щедро делились с собравшимися информацией. Так, один из верховых, привстав в стременах, сообщил: — Там три ливетинки брюхатых, дак стражники требуют, чтобы они пуза оголили. Те ни в какую, вопят по–своему, пальцами тычут, а мужики ихнии злятся и орут громче баб. Говорят — пуза настоящие. Но не верят им, думают, бабы чего запретное пронести хотят. Лиса поразилась беспардонности стражников. Ничего себе! Может, кроме живота, им ещё и грудь предъявить? Ну, вдруг, она тоже поддельная?! Кстати, особам с пышным бюстом есть чего бояться… Девушка плотнее запахнула свой полушубок и даже на всякий случай ссутулилась. Между тем, остальные участники средневековой пробки ничего запретного в действиях стражей явно не видели. Напротив! Дюжий парень, везший в город телегу сена, заломил на затылок шапку и заржал: |