Книга Десять мужчин, страница 41 – Александра Грэй

Единственная финансовая проблема Миллиардера состояла в том, куда потратить деньги. Он жертвовал бесчисленные тысячи больницам и нуждающимся друзьям, учредил благотворительные фонды для всех существующих в природе зверей: слабости в человеке Миллиардер не выносил, но к животным относился с состраданием. Самыми, вне всяких сомнений, обласканными жителями острова были собаки, которые купались в роскоши примерно как супруга среднего мультимиллионера. К лучшему ветеринару Америки их доставляли частным самолетом, личный телохранитель ежедневно водил их плавать на пляж позади хозяйского дома, а прически им сооружали с помощью фена и гофрированных бантов всех цветов радуги. Никому и в голову не приходило усомниться в необходимости подобных излишеств. О нет, к собакам относились с почтением — не только потому, что они и зубы могли показать, но главным образом потому, что Миллиардер считал их своими самыми преданными друзьями.

Он и людей-то нередко оценивал по реакции своих псов: если собаки рычали на новичка и тот пугался — презрению Миллиардера не было границ. Если человек бесстрашно встречал летящих на него псов — Миллиардер был более любезен. В тех же редких случаях, когда собаки, радостно виляя хвостом, облизывали нового знакомца, Миллиардер ставил ему наивысший балл. Мне была уготована именно такая редкая встреча, благодаря чему, вероятно, я получила приглашение на ужин тем же вечером.

Жилище Миллиардера находилось на краю острова, максимально удаленном от домов служащих, но, чтобы добраться, мне все равно потребовалось минут двадцать, не больше. Я назвала свое имя в интерком, и белые деревянные ворота отъехали в сторону, открыв длинную подъездную дорожку к поразительно скромному дому. Как только я ступила внутрь, горничная в черном платьице и белом передничке предложила мне свежевыжатый подслащенный лаймовый сок. Серебряный поднос, на котором стоял бокал, был единственным доказательством богатства хозяина.

— Просили передать, что через минуту выйдут, мисс. — Едва ли не изобразив книксен, девушка исчезла.

Гостиная Миллиардера смотрела на океан, а стены, если не считать плохой картины маслом во внушительной раме, были голыми. Я поискала взглядом снимки Марлины в объятиях Миллиардера, но таковые не обнаружились.

— Привет. — Миллиардер стоял рядом, в свежей одежде, не иначе как только что из душа — волосы были еще влажные. — Хорошо, что пришла раньше. Я хотел извиниться.

— Извиниться?

— За то, что произошло в аэропорту.

— Рада была познакомиться с Марлиной, — соврала я.

Он ответил пристальным взглядом. Кого я хотела обмануть? До появления остальных гостей Миллиардер провел меня по огромному, ухоженному саду, спускающемуся к самому морю.

— Ужин подадут на свежем воздухе. Надеюсь, будет тепло. Если продрогнешь — скажи мне, — бросил он, уже шагая к двери, чтобы приветствовать гостей.

Тем вечером я познакомилась: с человеком, который последние двадцать лет руководил головным офисом Миллиардера в Европе; с японцем — он плохо говорил по-английски, зато подтвердил, что я могу смело добавить японский к шести языкам, на которых, как мне уже было известно, говорил Миллиардер; с индийским джентльменом из Мадраса и женщиной с холодным взглядом и таким жестким пучком на затылке, словно его соорудили из пластика. Миллиардер усадил меня в торце стола, лицом к себе, между японцем и той самой женщиной.

Под конец ужина появился шеф-повар с таким роскошным вишневым пудингом, что за столом все вмиг умолкли. И в этом восторженном молчании раздался голос Миллиардера:

— Даже не думай!

Гости рассмеялись. Я покраснела и отказалась от предложенного официанткой десерта.

— Ешьте, если хочется, — сказала моя соседка, глянув поверх серебряной оправы очков.

На моей памяти этой был первый случай, чтобы кто-нибудь выступил против воли Миллиардера. Последовать совету женщины я не отважилась. Миллиардер предпочитал худобу, и налечь на лакомство после его недвусмысленного предупреждения значило бы обмануть его ожидания. Мне же хотелось поразить его своим стремлением к совершенству.

— Чем вы занимаетесь? — спросила я у соседки, усилием воли оторвав взгляд от остатков кулинарного шедевра.

— Я психиатр. А вы, полагаю, Марлина?

— Нет. Я секретарь.

— Вот как. Выходит, он не… То есть я хотела сказать, интересная у вас работа. — Замечание более сомнительного свойства осталось при ней.

— Чей психиатр? Его? — уточнила я.

— Животных. Слежу за психическим здоровьем собак.

— Каждую по очереди принимаете? — Я едва удерживалась от смеха.

— Чаще в паре. Иногда индивидуально. — Женщина глубокомысленно кивнула. Я была готова к тому, что она оборвет беседу, сославшись на врачебную тайну, но она продолжила: — Кобель чересчур агрессивен, и я склоняюсь к альтернативному лечению.

— То есть?

— Отрезать яйца.

Я заморгала. Ничего себе лечение.

— Это жестоко!

— Я последовательница Фрейда и, смею вас уверить, назначать кастрацию для меня — сущая мука. — Вздохнув, она проглотила очередную ложку вишневого пудинга.

Через неделю после того ужина я отправила обоих псов на частном самолете к ветеринару в Штаты, откуда один из них вернулся на несколько фунтов легче. Он и впрямь присмирел, зато навсегда потерял безошибочный нюх на плохих людей.

Работая с Миллиардером на острове, я жила будто в коконе. Каждый, кто здесь жил, был его служащим, и земля, по которой мы ходили, тоже принадлежала ему. Мне понадобилось какое-то время, чтобы акклиматизироваться, причем речь не только о погоде. События деловой жизни Миллиардера, перелеты частными рейсами и смена фешенебельных отелей меня впечатлили, но куда большее впечатление произвел его остров. В свои первые выходные я отправилась на экскурсию по острову и, стоя на скалистом мысе, решила, что воздух, земля, море прекрасны и всемогущи, что им смешна сама мысль, будто подписанные где-то на Манхэттене бумаги дают человеку право собственности на природу. Но жизнь Миллиардера опровергала мою наивную теорию: он ежедневно демонстрировал мне, насколько легко человеку в полной мере владеть столь многим — при наличии больших денег, конечно.

Время шло, и мир за пределами острова постепенно переставал существовать. Мы получали отчеты о состоянии рынка из Нью-Йорка и Лондона, но эти города значили для меня не больше звезд в далеких галактиках. Истинная жизнь проходила на планете Миллиардера.

Верность делу здесь признавалась лишь абсолютная, я проводила в офисе бесконечные часы и очень скоро начала понимать, почему эту работу делили между собой две секретарши. Впрочем, и без вознаграждения я не оставалась. Марлина много времени проводила в Нью-Йорке, вкладывая деньги Миллиардера в мелкие предприятия, и тем самым освобождала для меня место за его столом. Поначалу мы ужинали в обществе других гостей, потом Миллиардер стал приглашать одну меня, и наконец однажды вечером мы спустились садом к морю и оправились купаться вдвоем. Внешне по-прежнему официальная, атмосфера между нами была пронизана тонкими нитями взаимного влечения, в котором ни один из нас не признавался. С той ночи Миллиардер, занимавший мои мысли каждую минуту бодрствования, проник и в мои сны.