Онлайн книга «Ваниль»
Я слушала, думая одновременно о первом браке, который мог и меня довести до безумия, и о браке Лейлы, который совершался в этот момент. Ради бога, пусть она вспомнит все мои советы! Пусть она не противится! Пусть она откроется, как цветок росе! Заря незаметно осветила медину, но ночь все еще правила, и непрекращающийся шум заставлял поверить, что эти места навсегда принадлежат ей. Мы ускорили шаг, направляясь к лавке. Когда я толкнула дверь, Лейла бросилась ко мне и, плача, прижалась к груди. Меня охватила паника при мысли, что он не смог ее открыть. — Только не говори мне, что… — Это слезы радости, тетя. Я подняла глаза. В углу комнаты плакал поэт. Я никогда не видела, чтобы мужчина плакал. Для этого нужен был поэт. * * * Сабия осталась далеко позади нас, и дюны, которые ее окружали, исчезали одна за другой. Появились редкие зеленые растения, ростки тимьяна и розмарина, вскоре и оливковые деревья, поля томатов, и пейзаж позеленел как по волшебству. Мы покинули оазис две недели назад и дошли до подступов к Зебибу. Я была довольна, считая, что выполнила свою миссию, и возвращалась в деревню с другой Лейлой. Перспектива оказаться дома, снова насладиться радостью одиночества и свободной любовью уже приносила мне удовлетворение. По-другому дело обстояло с молодой возлюбленной, которая не переставала плакать и стонать на протяжении всего пути, все время оборачиваясь туда, где она оставила своего любовника. Прощание было тяжелым, и мне пришлось прервать их объятия и повысить голос, чтобы они прекратили плакать. Молодая женщина пригрозила, что не уйдет, утверждая, что не может покинуть поэта, потом она утешилась, пообещав себе вновь увидеть своего любовника, прежде чем прийти в себя, вспомнив об оскорбленном муже, отшельнике-отце и снова о поэте. Я долго пыталась ее успокоить, напоминая ей об ожидании и надеждах ее семьи, как и о моем долге — вернуть ее домой. Она ничего не хотела слушать. И вот она начала рыдать снова. У меня оставалось только одно средство, чтобы заставить ее забыть эту историю, по крайней мере на время, — сказать ей правду. Но как за это взяться? С чего начать? И поможет ли это? Нет, Али, не торопись. Я ничего не сказала Лейле. Не позволяй своему перу опережать мой рассказ, ибо оно солжет. Я отказалась посвящать молодую женщину в свою тайну, хотя ничто не мешало мне это сделать. Однако я представила эту сцену очень четко, включая реплики и жесты, и она могла бы выглядеть так… Когда мы были на полдороге к Зебибу, сидя на муле, которого нам отдал поэт, я обняла Лейлу за талию и воспользовалась тем, что она была повернута ко мне спиной, чтобы объявить: — Лейла, мне надо доверить тебе тайну. Я, должно быть, говорила совершенно чужим голосом, ибо она обернулась, и я увидела, как в ее взгляде скользнуло удивление, как будто облако по небу. — Какую тайну? Я начала без прикрас: — Знай, девочка моя, что Зобиды не существует. — Как это? Она так резко дернулась, что мне пришлось обеими руками удерживать ее на спине осла. — Но?.. — В деревне была Зобида, это верно, но никто никогда не знал, куда она уехала и жива ли еще. — Тогда кто меня закрыл? — Я. Лейла так резко дернулась, что мул испугался и чуть не сбросил нас на землю. Я ударила его по бокам, чтобы животное продолжало идти вперед, и сильнее прижала к себе Лейлу, удерживая ее в той единственной позе, что позволяла мне смягчить мои слова и ее реакцию. — Это было при жизни твоей матери. Она попросила меня тебя закрыть. — Почему вы мне этого никогда не говорили? К чему это долгое путешествие? — Чтобы утешить тебя после брачной ночи. Первой, я имею в виду. — Вы смеетесь надо мной? — И чтобы заставить тебя встретить любовь. — Я не понимаю. — Я всегда думала, что эта история с закрытием — ерунда. Доказательство — в том, что ты открыта, а мы так и не прибегли к помощи Зобиды. — С моим мужем все могло произойти так же… — Я не думаю. Ты недостаточно любила Тарека, чтобы пустить его в свое тело. Твое влагалище, возможно, было слишком сильным, но ты точно отказывалась принять его. — А Тарек… — Он испугался, вот и все. Ты боялась его меча, а он — твоих ножен. Она замолчала. Я чувствовала, как она дрожит, и должна была продолжить объяснения: — Ты соглашаешься с удовольствием вовсе не тогда, тогда тебя голой выставляют перед мужчиной и требуют открыться. Я пробовала! Я ждала другого от брака. — При чем тут ваш брак? — Он научил меня, что не брачная ночь заставляет полюбить секс и не соглашение о религиозном браке гарантирует чувства. — Почему тогда вы согласились меня закрыть? — Чтобы не противоречить твоей матери. Она задумчиво ответила: — Однако я не хотела бы, чтобы моя семья была обесчещена. Я бы сделала все, чтобы избавить их от этого горя. — Этого ты бы хотела… Она продолжила, как будто про себя: — Это поэт меня открыл… — Это любовь, и ничто больше. Давай поспешим, пока не настала ночь. * * * Вдали показался Зебиб, заключенный между холмами. Стоял конец июля. Нежный ветерок играл с соломинками, оставшимися на полях после уборки урожая. До нас долетал голос муэдзина, и мной завладело странное предчувствие. Я подумала, что неосторожно и глупо было бы довериться девушке. Я прожила все эти годы среди жителей Зебиба, не раскрывая ничего из своей жизни, и не собиралась допускать их в нее, даже чтобы дополнить обучение Лейлы или просто для того, чтобы дать ей повод надеяться. Я снова услышала ее причитания и удовольствовалась тем, что утешила ее словами: — Любовь позаботилась о твоем закрытом влагалище. Ты должна быть счастлива и довольна. — Тетя, не говорите мне о любви, когда я покинула моего возлюбленного! — Нет, я буду, потому что в жизни любят не один раз. Я отпустила ее талию. Она сошла с мула и прижалась ко мне: — Но я боюсь. Я боюсь, что моя ночь с поэтом была не ночью любви, а… — А чем? — Ошибкой. — Какая ночь была ошибкой, по-твоему? Первая, по принуждению, с твоим мужем или проведенная добровольно, с любовником? — Я не знаю. Я уже не знаю. Она замолкла на мгновение, прежде чем беспокойство снова не затуманило ее взгляд. |