Книга Страсть, страница 57. Автор книги П. Ф. Козак

— И как часто у вас это происходило?

— Достаточно часто, чтобы понять, что ему эта идея не по душе.

— Я спрашиваю не поэтому.

— Я знаю.

Пэш протянула руку и дернула меня за ус.

— Ай! За что?

— Просто чтобы напомнить тебе, что ты больше не бабник.

— Это верно. Да мне и ни к чему больше быть бабником, когда у меня есть такая кошечка.

Она посмотрела на меня так, что я вздрогнул, предвкушая удовольствия предстоящей ночи.

— Я докажу это со временем, а сейчас я попрошу тебя повторить то, что ты говорила о книге, чтобы я мог это записать.

Она повторила сказанное.

— Ты действительно считаешь, что это может сделать каждый?

Она ткнула в меня пальцем.

— Каждый, и даже ты.

— Что, ты правда считаешь, что старого пса можно научить новым трюкам?

— Конечно, даже таких неразборчивых в связях прохвостов, как ты.

Я рассмеялся.

— Я думаю, что каждый человек способен постичь свой внутренний мир. Просто я тренировала в себе эту способность, как физически тренируешься ты, когда поднимаешь громадные охапки сена.

Я улыбнулся про себя, понимая, что для того, чтобы прийти к такой аналогии, она должна была не раз наблюдать, как я это делаю. Чтобы скрыть свое изумление, я начал набирать текст. Тем временем она продолжала:

— Поначалу люди проявляют жуткое нетерпение, если ответная реакция не возникает молниеносно. Чтобы познать свой внутренний мир, необходимо полностью успокоиться. И чем лучше тебе удается это сделать, тем заметнее результат.

Закончив набирать текст, я спросил:

— А этот принцип так же эффективен в постели?

— Надеюсь, что да. Время покажет.

— Мы обязательно проверим это на практике!

— Думаю, ты следишь за тем, что набираешь. Кое-что из сказанного предназначается только для тебя.

— Не волнуйся. Я постараюсь не написать ничего такого, что не понравилось бы моей дорогой матушке.

Я еще раз просмотрел то, что успел записать, и мне в голову тут же пришло еще с десяток вопросов.

— Как, черт возьми, тебе удалось до этого дойти? Такое далеко не с каждым бывает.

— А ты обещаешь слушать предельно внимательно?

— Я сделаю все, что в моих силах.

Я сжал ее руку в своей.

— Рассказывай.

— Помнишь мою бабушку?

— Не то чтобы я лично ее знал, но я помню, что ты о ней рассказывала.

— Так вот, она раскрывала секреты людей, иногда сама того не желая. Но, Боже мой, как же она была забывчива! — Пэш улыбнулась, воспоминая об этом. — Часто ей казалось, что кто-то ей что-то рассказал, хотя на самом деле она интуитивно разгадывала эту информацию. Когда мне случалось бывать у нее, я не раз становилась свидетелем того, как она выливает на очередного беднягу покупателя поток информации, которую она просто не могла услышать от кого-либо.

Она задумчиво потерла кончик носа и глубоко вздохнула.

— Бабушка рассказывала мне о том, что пережила за свою жизнь. Она стыдилась своих способностей. Всю жизнь она скрывала их, потому что все вокруг, включая и мою маму, считали ее в лучшем случае эксцентричной, а в худшем — просто чокнутой. У нее был дар, и он передался мне по наследству.

Она ждала моей реакции.

— Продолжай, я слушаю.

— Она рассказала мне обо всем, когда поняла, что я унаследовала ее дар. Именно тогда я начала постигать особенности самого процесса. В этой книге обобщены мои познания. — И снова она попыталась уловить мою реакцию. — Я хотела сказать тебе еще одну вещь…

— Страсть моя, просто скажи мне это.

Она взяла подушку, лежавшую на диване, и прижала ее к себе.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что мой дедушка погиб в результате несчастного случая?

— Помню.

— Бабушка видела, как это произошло, я имею в виду, мысленно. Она потеряла сознание, находясь в своем магазинчике, и это было как раз в тот момент, когда он погиб. Она знала о том, что случилось, еще до того, как ей об этом сообщили.

— Черт!

— И это еще не все. У меня тоже бывают видения. Когда бабушка умерла, я была в Лондоне. Мне показалось, будто она позвала меня, и я невольно обернулась. Я никого не видела, но я чувствовала, — о Боже, я так ее чувствовала!

Пэш еще крепче прижала к себе подушку.

— Ваня, я знала, что ее не стало. Мне не нужно было об этом говорить. Через несколько часов маме позвонили.

— Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

— Бог мой, конечно нет! Меня бы сочли сумасшедшей!

— Значит, ты делаешь то же, что и твоя бабушка, — ты скрываешь это.

Пэш взяла в руки книгу, которую я положил на журнальный столик, и протянула ее мне.

— Ты читал посвящение?

— Нет, я не обратил на него внимания.

— Прочти.

Я открыл книгу и нашел там посвящение. В нем было сказано:

Моей бабушке.

За твое сердце, за твою душу, за твою жизнь.

Пусть все узнают то, что знала ты.

С Богом

— Эту книгу ты написала для нее, так?

— И для всех, кто считал себя сумасшедшим только потому, что знал.

Я поцеловал ее руку.

— Должен сказать, ты самый здравомыслящий человек, которого я знаю.

— Спасибо. Приятно слышать, что ты так считаешь. Думаю, ужин очень скоро будет готов. Лучше отложим это.

— Ты уверена, что хочешь подключить Стива и Гвен?

— Уверена. Мы можем обсуждать книгу, не касаясь при этом моей скромной персоны.

Я улыбнулся.

— А вот мне очень хотелось бы коснуться твоей скромной персоны.

— Если мы совершим подвиг и я все-таки перееду к тебе, ты должен будешь это принять. Ты еще многого не знаешь.

— Мне не терпится все узнать, хотя, признаться, я не ожидал от тебя такого, и это касается не только нашего разговора.

— Хочешь отменить приглашение?

— Черт, конечно нет! Теперь я настроен даже еще решительнее. Хотя мне пришло в голову, что несколько столетий назад тебя вполне могли бы сжечь на костре как ведьму.

— Все-таки прогресс налицо. В наше время все, что от меня требуется, — это доказать всем, что я не сошла с ума.

— Лично я в этом убежден.

— Тогда мне уже можно начинать собирать вещи для переезда.