Книга Люди в красном, страница 71. Автор книги Джон Скальци

«Гнездышко» Шелли представляло собой маленькую каюту, ничуть не просторнее тех, что отводятся старшим офицерам или священнику. Но в отличие от спартанских кают офицеров или монашеской каюты священника каюта воробьихи была теплой и манящей; пол, стены и потолок плавно переходили друг в друга. Здесь вовсю буйствовали краски – желтовато-коричневая, пурпурная, светло-золотая, – и в воздухе стояло нежное благоухание цветущих растений. Как всегда, Тефе вдохнул полной грудью и, вопреки своей воле, несколько расслабился.

На полочке с косметикой капитан увидел нечто новое – статуэтку неизвестного ему живого существа. Тефе взял ее и стал внимательно рассматривать.

– Это воробей, – сказала Шелли, входя в «гнездышко» и блокируя дверь. – Настоящий.

– Вот как! – откликнулся Тефе.

– То есть фигурка воробья, конечно же, – добавила Шелли, приближаясь к капитану.

Она опустила ему на плечо нежную руку, второй легонько обхватила кисть капитана, сжимавшую статуэтку.

– Подарок Брэна Уссе. Он нашел ее на Айнсе и подумал, что она мне понравится.

– Хороший подарок, – заметил капитан. – Совсем не тот, которого я мог бы ожидать от интенданта Уссе.

– Что вы имеете в виду? – спросила Шелли, легонько поглаживая пальцы капитана.

– Интендант был жестоким человеком, – сказал капитан.

– Только не со мной, капитан, – хихикнула Шелли.

– Так, значит, он был двуличным? – спросил Тефе.

– Нет, – ответила Шелли терпеливо и в то же время с нежным подтруниванием. – Лик у него был один. Но ведь с разными людьми мы все ведем себя по-разному. Я знаю, со мною вы другой, совсем не тот же, что с командой. Но это вовсе не говорит о том, что вы двуличны.

– Но ты со всеми одинакова, – заключил Тефе.

Это замечание заслужило с ее стороны быстрого, хоть и чувственного, поцелуя в щеку.

– Рада, что вы так думаете. Я стараюсь, чтобы так казалось всем.

Пальцы Шелли скользнули по руке капитана, чтобы забрать статуэтку.

– Уссе сказал: продавец поведал ему, что в древние времена считалось, будто воробьи сопровождают души после смерти.

– И как ты это восприняла? – спросил Тефе.

– Это меня опечалило, – ответила Шелли, не отводя глаз от фигурки. – Особенно после того, как Брэн погиб. Я представляла себе воробья, который его поджидал – сидел и терпеливо смотрел, как он мучительно умирает.

Она содрогнулась и поставила птичку на место.

– Мне больше нравится сегодняшняя интерпретация этого слова. Не проводники душ умерших, но утешители душ живых.

– Душ ли? – спросил Тефе; настала его очередь легонько ее поддразнить.

Шелли широко улыбнулась и подтолкнула капитана к постели, тот не сопротивлялся.

– Да, мой капитан, их душ, – сказала Шелли, прижимаясь к Тефе всем телом. – Как насчет вашей души, прямо сейчас?

Тефе обнял ее, и они слились в долгом поцелуе.

– Признаюсь честно – гораздо лучше, чем до этого, – ответил капитан, когда они оторвались друг от друга.

Шелли немного помедлила, не открывая глаз, с улыбкой на приоткрытых губах, а затем отстранилась.

– Но не так хорошо, как могло бы быть.

– Ты можешь сказать об этом по поцелую? – спросил Тефе.

– Могу сказать по вам, – ответила она.

Тефе улыбнулся.

– Вот из-за этих твоих способностей я здесь, – заметил он. – Твои воробьихи заботятся о команде.

– Да, – подтвердила Шелли.

– А ты – об офицерах.

Шелли улыбнулась:

– Капитан, думаю, вы прекрасно знаете, в чем заключается моя работа и о ком я забочусь. Ко мне ходят все офицеры, и мог бы прийти священник Эндсо – если бы посмел переступить порог Воробьятника. Но он скорее взойдет на костер.

– И как у них с верой? – спросил Тефе.

Шелли недоуменно посмотрела на него, но затем выражение ее лица изменилось.

– С вашей стороны умно задать мне этот вопрос.

– Я не стремлюсь казаться умным, – ответил Тефе.

– Да, – согласилась Шелли. – Я знаю, почему вы спрашиваете. Нападение у Амен-Кура. Число сражений, в которых «Праведник» принял участие в этом рейсе. Агрессия со стороны бога. Разговоры о непослушании других богов.

Тефе был поражен.

– Слухи уже разнеслись? – спросил он.

– Нет, не слухи. Священник Эндсо и не подумал воспользоваться лейтенантом Истой по-тихому. Сейчас в курсе весь «Праведник».

– Глупец, – пробормотал Тефе.

– Это богохульство, – легко заметила Шелли.

– Я не сказал «глупый священник», я сказал «глупец», – подчеркнул Тефе.

– Вот еще одна «умность», к которой, говорите, вы не стремитесь.

– Нил – командор Форн – считает, что из-за последних событий вера у людей ослабла, – продолжил Тефе, возвращаясь к теме. – Ты сама это замечаешь? А другие воробьихи?

– Мы специально не искали ответа на этот вопрос, – объяснила Шелли. – Команда приходит сюда снять напряжение, получить свою толику удовольствия, но вы знаете – мы даем не только это. Мы поддерживаем их и по-другому. Мы слушаем и слышим, позволяем им быть не теми, кем им приходится быть на службе или в обществе других членов команды.

– И?

– Сейчас, когда вы об этом заговорили… Многие из тех, с кем были я и другие воробьихи, в этом рейсе хотели получить еще что-то, не только снять напряжение, – сказала Шелли. – Нет, конечно, снять напряжение они не отказываются. Но еще их тянет поговорить. Им хочется, чтобы их держали за руку, к ним прикасались – и не только в качестве прелюдии. – Шелли махнула рукой в сторону статуэтки. – Они дарят нам разные безделушки.

– Они обеспокоены, – подытожил Тефе.

– Думаю, дело не только в этом, – сказала Шелли. – Иен, мы с вами вместе уже третий рейс – и на этом корабле, и на «Святом». И раньше у нас были рейсы. Скажите, нынешний рейс – вам не кажется, что он какой-то другой?

– Мы потерпели поражения, которых не было раньше. Естественно, они порождают сомнения.

– Не знаю. Команда, может быть, сомневается, потому что ей приходится осмысливать свое поражение. Но если нас победили из-за того, что в нас закрались сомнения?

– Я в этом не уверен, – откликнулся Тефе.

– Я тоже, – кивнула Шелли. – Но у меня такое чувство, Иен, что проблема гораздо глубже. Это чувство живет во мне с самого начала рейса, но до сих пор у меня не находилось нужных слов. Чтобы привлечь мое внимание, потребовались вы.

– И ты считаешь, это связано с ослаблением веры в нашей команде, – заключил Тефе.