Онлайн книга «Интеллигент и две Риты»
|
– Меня-то? Аглая Степановна я. – А я Инга. – Инга? Имя какое-то чудное… – Ну, я вообще-то Ирина. Но мама с папой кино заграничное посмотрели. «Колдунья» называется, и решили меня переназвать. Так, когда я паспорт получала, меня Ингой записали, – сама не зная почему, вдруг рассказала она совершенно чужой женщине, хотя даже Виктору об этом не говорила… Странно. – Вон оно как… Но тебе подходит… А ты работаешь или учишься? – Учусь. На третьем курсе уже. – И кем будешь? – Артисткой. – Ах ты, господи, артисткой… Слушай, артистка, – перешла на шепот Аглая Степановна, – тут парень один есть, тоже из Лешкиных дружков, так он это… кино снимает… У Инги замерло сердце. – Ты ему не верь, он до девок лютый, не одну уж попортил, они дуры, ведутся, мол, он их в кино снимет… а ни одну еще не снял… Ты уж с ним поосторожнее. А то вы, красивые девки, на киношников падкие, а ты тем более на артистку учишься. Черный такой, с усищами, Гришкой звать… Говорят, талант большой, только я про талант не знаю, а что бабник первостатейный, это точно. И вообще… Не люблю я его. Плохой он человек. Но тут из кухни повалил народ. – Аглая Степановна, мы все убрали за собой! – сообщила маленькая девушка в ковбойке и в кедах. – Спасибо, Люсечка! Витюш, а невеста у тебя – загляденье просто. И хорошая. – Да знаю! Только вот гордая, не захотела с нами пивка попить. Виктор обнял Ингу, от него пахло пивом и воблой. Ингу передернуло. Вскоре вся компания сидела за шикарным столом. Всем было весело. Инга сидела рядом с Виктором. А напротив сидел Леша Тверитинов, виновник торжества. И не сводил с Инги глаз. А чуть поодаль от него сидел киношник Гриша с красивыми пышными усами. Он усиленно обхаживал свою соседку, очень худенькую девушку с необычным интересным лицом, но девушка, похоже, никак не реагировала на киношника, что его, по-видимому, здорово заводило, и на Ингу он даже не глядел. Ничего, я же собираюсь быть артисткой оперетты, в кино мне и не надо сниматься… Вон, сама Шмыга только раз в кино снялась. Но она тогда уже была Шмыгой! А я еще пока никто. А потом, когда все уже разбрелись из-за стола, Инга взялась помогать Аглае Степановне убирать посуду. Принеся очередную порцию тарелок в кухню, она увидела, что на балкон вышли Леша и усатый киношник. Что ее подтолкнуло, она и сама не знала, только она юркнула в узкое пространство между открытой балконной дверью и кухонным буфетом, встала за занавеской и прислушалась. – Ну что, Гриня, обломался? – насмешливо спросил Леша. – Сегодня обломался, но скоро я ее обломаю, делов-то… Но хороша, зараза, я и вправду хотел ее снять, лицо такое… просто Модильяни… – Репутация у тебя дурная, дружище, – засмеялся Леша. – А ты не обратил внимания на Ингу? – Кто такая Инга? – Она красавица… Как ты мог ее не заметить? К тому же студентка ГИТИСа… – А, эта синеглазая в синем платье? – Ага, все-таки приметил! – Ну, это слишком просто… – Что просто? – Неинтересно, друг. Одномерно. – Не скажи… Она такая… От нее парным молоком пахнет. – Дурак ты, брат, от нее коровником пахнет, навозом… Ты просто разницы между этими запахами не чуешь. Парное молоко тоже ведь в коровнике получают от коровки-кормилицы. Словом, категорически не мой кадр. И тебе не советую… – Да она вообще девушка моего старого друга. К тому же уже невеста. А я в такие игры не играю. – Ну да, всем известно, какой ты порядочный… Инга стояла ни жива ни мертва. От обиды все свело внутри. От меня навозом пахнет, коровником… И со мной неинтересно, я одномерная, видите ли… А разговор мужчин между тем продолжался. Хотя она от захлестнувшей ее обиды многое пропустила. – Леш, а ты чего, запал на эту деревенщину? – Да нет… Хотя вру. Нравится она мне, здорово нравится… Но женщина друга… – Это, конечно, аргумент, но… Ей лет двадцать, с Виктором твоим живет… Неинтересно. Нет в ней сексуальной цеплялочки, думаю, и как актриса она полный ноль, поверь, я в таких вещах разбираюсь. – Может, и так, но, может, просто еще не раскрылась девушка, может, в ней еще такой потенциал обнаружится… Ну, устрой ей хотя бы фотопробу… – Да тебе-то зачем, если женщина друга, а? – Да, ты прав… Все. Забудь! – Это несложно. Уже забыл. – Гриш, скажи, а правду говорят, что ты вроде на француженке жениться собрался? – Кто говорит? – Да все практически. – Да, друг, слинять хочу, мочи моей тут больше нету. Всякая тварь бездарная во все лезет, указания дает, то нельзя и это не моги, и давят, давят… – Слушай, а у тебя же столько международных премий… – Ну и кому они на фиг сдались, мои премии? Две ленты на полку положили, сволочи… Ненавижу! Надо валить, Леха! – А выпустят? – А хрен их знает… Но тогда Франсуаза может такой скандал в прессе поднять… А мне это еще и на руку. Буду жертва режима в квадрате. И фильмы мои на экран не пускают, и меня в заложниках держат… – А ты языки-то знаешь? – Английский у меня свободный, французский, правда, корявый, но я способный, во Франции за три месяца освою… – Ты думаешь, тебе там дадут снимать? – Надеюсь. Да ладно, лучше я там в операторы вернусь, чем тут это дерьмо жрать… ладно, пошли к столу, еще выпить надо! Инга перевела дух. Ей давно уже нестерпимо хотелось в туалет, но она боялась пошевелиться. Ах, как же ей понравился туалет в академической квартире. Выложенный зелененьким кафелем, и унитаз тоже зелененький, и маленькая раковинка – руки мыть, и зеленое полотенчико. Эх, видели бы этот туалет мама с бабушкой… А еще там к стене была приделана хромированная корзинка… с газетами. Это чтобы читать! А для другого имелся рулон туалетной бумаги. Мягонькой. Инга такой сроду не видала. В магазинах продавалась туалетная бумага в пачках, квадратиками, жесткая, чтобы ею воспользоваться по назначению, приходилось мять ее в руках. А тут… Выходить не хотелось. Интересно, почему это Виктор ее не хватился еще? Она вышла и отправилась на поиски. И нашла его в кабинете. Он спал крепким сном. Ладно, пусть поспит… И тут появился Леша. – Что, Инга? – Да вот, Витя уснул… А нам надо уже… – Да куда вам надо? Успеете. – Метро закроют. – Так на такси можно… Инга смутилась. Такая роскошь им не по карману. Но Леша сразу понял причину ее замешательства. |