Онлайн книга «Дневник тайных пророчеств»
– Андрюша, наконец-то! – картаво воскликнул графолог, открыв дверь квартиры и увидев отца Андрея. – Проходите! А кто это с вами? Девушка! Это ваша подруга? – Точно, – кивнул дьякон, покосившись на Женю. – Нас с ней водой не разольешь. – Не стойте же в дверях! – воскликнул графолог, размахивая руками. – Входите, друзья мои, входите! Проводив гостей в комнату и усадив их в кресла, Громов заговорил снова, на этот раз несколько тише, словно минутой раньше он боялся, что гости ускользнут из квартиры, так и не выслушав его заключений, и лишь увидев их в креслах, поверил, что они никуда не собираются бежать. – Я очень рад, что вы пришли, друзья мои! Кофе вам не предлагаю, так как буквально сегодня утром у меня лопнула кофеварка! Плиту я тоже умудрился сжечь, но если хотите, я могу налить вам свежего молока! Дьякон и Женя воздержались от молока и сразу приступили к делу. – Иван Иванович, чьей рукой написано стихотворение? – прямо спросил отец Андрей. Громов откинулся на спинку кресла, взъерошил пальцами седую шевелюру и с улыбкой проговорил: – О, это очень известный человек! Я должен был сразу узнать его почерк, но вы, Андрюша, пришли немного не вовремя… Я был встревожен и озабочен! – У вас что-то случилось? Графолог улыбнулся и покачал головой: – Нет-нет. Просто один идиот написал обо мне статью… Ну, не только обо мне, а обо всем Институте графологии. Представьте себе, он написал, что называть графологию наукой может только недалекий и наивный человек! Эта идиотская статья совершенно выбила меня из колеи. Я был в ярости! – А что, графология – это действительно наука? – вежливо поинтересовалась Женя. Громов посмотрел на девушку удивленно и выдохнул: – Конечно! Почерк – это зеркало души! Хороший графолог способен определить по почерку свойства натуры человека, уровень его интеллекта и даже нравственный облик! – А вы хороший графолог? – снова полюбопытствовала Женя. – Я лучший! – скромно ответил Громов. – Видите ли, девушка, для того чтобы быть графологом, необходим талант. Опытный графолог никогда не будет делать вывод прежде, чем соберет все характеристики письма и интерпретирует их в корреляции друг с другом. Рассказывая о любимом предмете, Громов возбуждался все больше и больше. – Один из основателей графологии, Вильям Прайер, утверждал, что написанное рукой является фактически «написанным умом»! Он доказал, что, если автор потерял правую руку и вынужден использовать левую или даже ногу или рот, основные признаки почерка сохранятся, хотя письмо и не будет столь беглым, как было ранее! Признаки в почерке подобны симптомам в медицине! – Иван Иванович, давайте ближе к делу, – попросил отец Андрей. – Пожалуйста! Рассмотрим характер автора стихотворения. О, это очень глубокая и очень противоречивая натура. Взгляните на эти мелкие, убористые буковки, похожие на букашек. Это почерк человека обидчивого и закомплексованного. Но обратите внимание и на четкость линий. Строка начинается вяло, но с каждой следующей буквой почерк как бы распрямляет голову. Это писал человек, взявший на себя смелость переделать свою судьбу. Прыгнуть выше собственной головы! Взгляните на буквы «х» и «у»! – Иван Иванович, ближе к делу, – снова попросил дьякон. – Кто автор стихов? – Кто автор стихов – я не знаю. Но я знаю, чей это почерк. – И чей же? – Русского поэта Николая Гумилева, расстрелянного большевиками за участие в монархическом заговоре! Дьякон и Женя переглянулись. – А что насчет барана? – спросила Женя. – Его тоже нарисовал Гумилев? – Я не занимаюсь баранами, – ответил графолог рассеянно. – Но я видел другие рисунки Гумилева и вполне допускаю, что этот многоглазый мутант – его рук дело. В объемистом животе графолога заурчало. Он положил руку на живот и стыдливо посмотрел на Женю. – Милая барышня, как вы относитесь к свежим круассанам? – Я не ем мучного, – сказала Женя. – А вы, дьякон? – Отношусь неплохо, но сейчас не голоден, – ответил отец Андрей. – В самом деле? Ну, тогда я, с вашего позволения, схожу за молоком. У меня застарелый гастрит, и я совершенно не переношу чувство голода. Как только графолог вышел из комнаты, Женя встала с кресла, подошла к стеллажам и стала просматривать корешки книг. – Марк Аврелий Северин, – прочла она вслух. – «Пророк, или Предсказание по почерку». – Женя обернулась на дьякона и удивленно спросила: – Неужели графологи могут предсказывать будущее? – Громов может, – ответил дьякон. – И неплохо на этом зарабатывает. – Должно быть, у него очень богатые и очень доверчивые клиенты, – усмехнулась Женя. – Насчет первого вы правы, а вот со вторым можно поспорить. В числе его клиентов есть известные политики. А уж их никак не назовешь излишне доверчивыми людьми. Громов вернулся в комнату, неся в руках пакет молока и тарелку с круассанами. – Вот и я! – громогласно объявил он и уселся в скрипучее кресло. – Иван Иванович, – осторожно заговорила Евгения, – а вы в самом деле предсказываете будущее? Громов слегка стушевался и метнул на дьякона быстрый, сердитый взгляд, как бы говоря: «Не стоило ей об этом говорить». – Иногда предсказываю, – хмуро ответил он. – А что? – И вы верите в свои предсказания? Громов хмыкнул и наполнил стакан молоком. – Существует некое информационное поле, – заговорил он. – Я предпочитаю называть его полем сознания. Когда человек рождается, его мозг подобен несовершенному радиоприемнику. Но постепенно этот сложный механизм совершенствуется, обрастает недостающими деталями, и качество приема сигнала становится лучше. Так появляется сознание. – То есть сознание – это не функция нашего мозга? Графолог улыбнулся: – Помилуйте, барышня. Разве радиоприемник сам сочиняет музыку? Нет! Он лишь ловит радиоволны и преобразует их в аудиосигнал. Так же действует и наш мозг. Сам по себе он ни на что не способен. – Значит, со смертью мозга сознание не умирает? – Рано или поздно любой радиоприемник ломается, и его выбрасывают на свалку. Но это не значит, что радиоволны, которые он улавливал, исчезают. Пространство по-прежнему пронизано ими насквозь! Или возьмите свет звезд… – Громов отхлебнул молока и облизнул губы. – Множества звезд из тех, что мы видим на небе, давно не существует! Но мы все еще видим их свет. Он достиг Земли и понесся дальше – сквозь пространство и время! Громов снова отхлебнул из своего стакана и задумчиво почмокал маленьким, узким ртом. На верхней губе у него остался белый полукруг от молока. Женя улыбнулась. |