Книга Невеста маркиза, страница 30 – Лесли Лафой

– Уверен, что ты смогла бы разгладить меня без всякого труда.

– Прямо здесь?

– О Боже! – простонал Тристан, поворачивая коня. Когда они выехали из темноты и оказались на влажных от росы булыжниках мостовой, он крепко сжал поводья. Симона хотела подвинуться вперед и уменьшить его страдания, но в этот момент Тристан положил руку ей на ногу и начал чертить ладонью жаркие круги, которые медленно, но неуклонно перемещались вверх и внутрь.

– Куда мы едем? – спросила Симона прерывающимся голосом.

– Это сюрприз.

Никто еще не прикасался к ней так. Жар его руки и трение ткани брюк заставляли ее кожу пылать.

Симона закрыла глаза и попыталась унять пульсацию, возникшую внизу живота.

– Вообще говоря, я никогда особо не любила сюрпризы.

– Этот тебе понравится, обещаю. – Тристан наклонил голову и нежно прикоснулся губами к ее виску, спросив:

– Тебе тоже не терпится, Симона?

Его ладони легли на самую нижнюю пуговицу ее брюк и замерли там.

– Надеюсь, ты не сочтешь это слишком большим бесстыдством. – Симона заерзала, пытаясь заставить его руку двигаться. – Не то, чтобы меня особо огорчило, если бы ты это сделал.

– Наедине, – прошептал Тристан, – не существует ничего «слишком».

– Тогда не могли бы мы ехать быстрее?

– Сейчас темно, – проговорил Тристан, медленно прижимая ладонь к ее телу, – улицы пусты…

– Ох! – простонала Симона, когда дивный жар и пульсация вернулись. – Это просто…

Она судорожно вздохнула, ощутив неожиданный острый пик наслаждения и едва успела радостно улыбнуться, как за ним последовал другой – более глубокий и жаркий, а потом еще, еще. И еще. Симона приподнялась, отчаянно пытаясь отстраниться, надеясь не потерять рассудок в потоке слишком острых ощущений.

– Боже правый! – прошептала она.

Тристан рассмеялся, и его смех распространился по ее телу, усиливая чувство удовлетворения. Она улыбнулась и подумала еще раз, что если когда-то где-то и существовал мужчина, достойный скандала, то это Тристан Таунсенд. Симона прижалась щекой к его жаркой груди. Слушая сильное и ровное биение сердца, она закрыла глаза и отдалась во власть этой захватывающей колыбельной.

Симона стояла в тени, как и велел ей Тристан, и смотрела, как он ведет коня к тускло освещенному закутку в дальней части склада. Часть ее сознания лениво переваривала тот факт, что она безмятежно подчиняется ему. Другая часть была искренне восхищена его попыткой позаботиться как о ее репутации, так и о коне. А еще какая-то часть послушно регистрировала картины, звуки и запахи окружающего мира, которого ей не приходилось видеть с того дня, когда ее причислили к аристократии.

Они явно подъехали к реке, и Симона уже чувствовала ее запах, слышала ее шум.

Она повернулась и, отойдя глубже в тень остановилась, чувствуя, как ее сердце переполняется восторгом, Темза. Сегодня прилив был высоким, а вода была теплой.

– Симона!

Ах, как мило! Ее не оказалось там, где он ее оставил.

– Я здесь! – тихо отозвалась она. Подойдя, Тристан обхватил ее за талию.

Дом. Она дома! Прижавшись к нему, Симона положила руки ему на грудь и мечтательно вздохнула:

– Туман поднимается и расходится вдоль Темзы. Я уже целую вечность этого не видела. Странно, но иногда людям так не хватает мелочей…

– Тебе небезопасно быть здесь одной, Симона.

– Я не одна, – напомнила она ему шепотом. – Я с тобой.

Тристан несколько секунд стоял молча, а потом спросил:

– Когда ты в последний раз спускалась к реке?

Симона вздрогнула. Ей сразу вспомнилось утро того дня, когда ее мир внезапно перевернулся. Прилив был низким, но она не нашла в вонючей грязи ничего, что можно было бы продать, и она вернулась в бордель, думая о том, что ей снова придется весь день голодать. Эсси, содержательница борделя, была в ярости из-за того, что не получала денег от ее речного промысла и…

Симона решительно прервала воспоминания.

– Это было много лет назад, – тихо ответила она.

– И тогда произошло что-то неприятное, да?

Да. Хорошие воспоминания словно из другой жизни, а вот плохие… Они такие же четкие, как будто все случилось только вчера, но я изо всех сил стараюсь делать вид, что это не так.

– На самом деле я родилась здесь, у Темзы, – проговорила Симона, ощутив необъяснимую потребность поделиться своей историей. – Где именно – не знаю и думаю, никто не знает, точнее, не интересуется.

– Почему?

– Моя мать была проституткой.

– А отец?

– Герцог Райленд. – Симона пожала плечами. – По крайней мере так говорят. Я никогда этому особо не верила, но мое мнение никакой роли не играет. Королева объявила, что это непреложный факт, помахала скипетром – и с тех пор я веду жизнь в богатстве, комфорте и почете.

– А твоя мать? Где она сейчас?

– Ее убили, когда мне было десять: кто-то перерезал ей горло в темном переулке.

Тристан крепко прижал Симону к себе.

– И что потом?

– Кое-кто согласился дать мне ведро и швабру в обмен на уголок у очага и обменивал то, что я отыскала на берегу, на кусочки еды. Это продолжалось четыре года.

– К счастью, королева в конце концов помахала своим скипетром.

– Если говорить об ошибках, то тут мне повезло, – признала Симона. – Каролин и Дрейтон проявили немалое понимание того, что я чувствована в первое время.

– А теперь расскажи мне о своей прежней жизни и о своей семье.

– Тут и рассказывать нечего: семья как семья. Отец – пьяница, женившийся три раза. Брат от первой жены, Джайлс, брат – от второй, моей матери, Джеймс, а Эммалина – от Люсинды.

Симона нахмурилась.

– Так все-таки маркиз был твоим отцом?

– По имени, закону и правам наследования – да, но семя было не его.

Значит, они оба незаконные дети.

– А он знал, что ты не его сын?

– Ну разумеется. Мне это никогда не забывали и не простили. В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, я уплыл в Америку – и мы больше никогда не виделись. То, что именно я унаследовал титул – нелепая случайность, и теперь отец, наверное, крутится в гробу без остановки.

– А ты знаешь своего настоящего отца?

Тристан покачал головой:

– Мать отказалась его назвать.

Симона вздохнула.

– Надеюсь, это не герцог Райленд. – Она содрогнулась.