Онлайн книга «Влюбленные»
По совести говоря, Амелия не могла не признать, что Доусон был физически довольно привлекательным мужчиной. В течение дня, пока она сидела под пляжным зонтиком и делала вид, будто читает какой-то популярный роман, ее взгляд нет-нет да и устремлялся к линии прибоя, где журналист гонялся за детьми. По правде сказать, он был очень неплохо сложен… да и с мальчиками Доусон явно играл с удовольствием, не притворялся. Подобная способность могла бы украсить любого мужчину, но… — Мне почему-то кажется, с ним что-то не так… — задумчиво пробормотала она и только потом спохватилась, что думает вслух. Стеф застонала. — О черт! Он что, женат? Амелия рассмеялась. — Нет. То есть я не знаю, женат он или нет, я не спрашивала. Дело в другом… — Тсс! Тише! Он идет сюда! Амелия повернулась и действительно увидела Доусона, который уверенно шагал к веранде. Остановившись на нижней ступеньке крыльца, он почтительно наклонил голову. — Это снова я. Увидел, что ты сидишь здесь, и решил принести свои извинения за то, что монополизировал твоих детей сегодня. А в качестве умилостивительной жертвы… — Он слегка приподнял руку, в которой держал открытую бутылку вина и два фужера, но, заметив пустой бокал Амелии, слегка нахмурился. — Но, кажется, я опоздал?.. — Ладно, пойду спать, — как ни в чем не бывало сказала Стеф. — Спокойной ночи. Она вошла в дом, а еще через пару секунд свет на веранде погас — очевидно, Стеф машинально повернула выключатель, — и на веранде сразу стало темно. Амелия и Доусон переглянулись. Увидев, что он улыбается, Амелия тоже усмехнулась: — У моей няни склонность романтизировать все на свете, которая не дает ей покоя. — Хочешь, я уйду? — предложил Доусон. Амелия немного подумала. — А что у тебя за вино? — поинтересовалась она. — Красное. Амелия протянула ему свой бокал: — Наливай, раз уж ты все равно здесь. — Сразу признаюсь, что эту бутылку я нашел в буфете. Очевидно, она осталась от прежних жильцов. Извини, не могу ручаться за качество. — Зато я купила такую дрянь, которую чем ни разбавь — все равно будет лучше, — сказала Амелия. Доусон поднялся на крыльцо и наполнил ее бокал, потом налил вина себе. Опускаясь в соседнюю качалку, он невольно застонал. — О, завтра у меня будут ныть все косточки, — пожаловался он. — Хантер и Грант устроили мне хорошую тренировку. Амелия в задумчивости провела кончиком пальца по ободку своего бокала. — Мне нелегко это говорить — особенно если учесть все обстоятельства нашего знакомства. И все же… все же я должна поблагодарить тебя за то, что ты столько времени с ними возился. Для них это был настоящий праздник. — Не за что. Если что — обращайтесь. — Особенно им понравилась борьба, — продолжала Амелия. — Я видела, ты показывал им какие-то приемчики. Это что-то из дзюдо, верно? Я тоже пыталась давать им уроки, но… — Не договорив, она слегка пожала плечами. Доусон вытянул ноги перед собой. — Мамочки обычно не могут обучить сыновей борьбе, — сказал он. — Они все время боятся, что кто-нибудь из их дражайших чад заработает синяк. Амелия улыбнулась: — Ты прав. — Она сделала паузу, чтобы глотнуть вина. — А свои дети у тебя есть? — Нет. — Ты женат? — Нет. — А то Стеф интересовалась. — Гм-м… — Он тоже отпил вина. — Позволено ли мне будет высказать кое-какие соображения? — Насчет Стеф? — Нет, насчет твоих детей. Она зна́ком велела ему выкладывать. — Честно говоря, я почти не разбираюсь в детях, но, на мой неискушенный взгляд, ты своих воспитала очень неплохо. — Спасибо на добром слове. — Например, ты научила их не пи́сать в бассейн. Амелия расхохоталась. — Кроме того, они не забывают говорить «спасибо» и «пожалуйста». А когда я предложил назвать линкор в твою честь, они сразу согласились, хотя за минуту до этого едва не подрались из-за того, будет ли корабль называться «Шрэк» или «Человек-паук». — «Человек-паук» — это, конечно, Грант… — проговорила Амелия задумчиво. — Да, они — такие, и я не променяю их ни на каких других детей. — Еще я заметил, — продолжал Доусон, — что из двоих Хантер более осторожен. Конечно, он не прочь пошалить, но в целом относится к любым вопросам достаточно вдумчиво. Можно подумать, Хантер уже сознает, что он — старший и отвечает за брата, хотя ему и кажется, что это не совсем справедливо. Что касается Гранта… — Тут он улыбнулся. — Он более непосредственный, живой, открытый и импульсивный. События он воспринимает такими, каковы они есть, — и реагирует соответственно. При этом Грант такой озорник! Куда больший проказник, чем брат. — Ты неплохо их изучил. И всего-то за несколько часов. — Наблюдательность — обязательное свойство всех представителей моей профессии. К тому же характеры людей интересуют меня больше всего остального. Когда я вижу нового человека, пусть даже ребенка, мне всегда хочется узнать, каков он на самом деле, что у него, так сказать, внутри. А чтобы выяснить это, вовсе не обязательно задавать вопросы. Мы — это наши поступки. Я смотрю, анализирую и понемногу составляю общую картину. В ответ Амелия только кивнула, и он добавил: — То, как люди молчат, открывает порой гораздо больше, чем любые слова. — Вот как? Надо запомнить. — Черт! Теперь ты знаешь все мои профессиональные секреты! — заметил Доусон. — Кажется, я сам создал себе лишние трудности. Интересно, ты и дальше будешь держаться настороже или?.. — У нас с тобой нет и не может быть никакого «дальше», — сухо заметила она. — О’кей. — Доусон выдержал небольшую паузу. — Тем не менее должен напомнить, что не далее как во вторник я снова приду в суд, чтобы присутствовать при перекрестном допросе. — Это твое дело. Будешь ты в суде или нет — меня это не касается и не волнует. Я не даю интервью — постарайся это запомнить. — Да, ты это уже говорила. Поэтому-то я и решил спросить тебя кое о чем, пока у меня есть такая возможность… — Спросить? — Амелия пристально взглянула на него. — О чем? — Каково это было — жить с человеком, страдающим острым посттравматическим расстройством? Задавая вопрос, он не смотрел на нее, и Амелию вдруг осенило. — Ах вот оно в чем дело! — медленно произнесла она. — Ты о чем? — Ты не сражался в Афганистане, но война последовала за тобой и сюда, верно? |