Онлайн книга «Париж»
– Нет. Мой сын заверил меня, что нет, и я верю ему. Но он влюблен в нее. – Достаточно ли было у них времени, чтобы серьезно полюбить? – спросил Марк. – Не знаю. Но Фрэнк встретил меня словами о том, что он очень рад моему приезду, так как хочет познакомить меня с девушкой, на которой намерен жениться. – Я против, – сказала Мари. – Почему? – спросил Марк. – Потому что я не думаю, что Фрэнк захочет провести во Франции остаток жизни, и не думаю, что Клэр сможет поехать в Америку. – Ты никогда не бывала в Америке, – заметил Марк. – Кстати, а тебе Клэр ничего не говорила об этом? – спросил он ее. – Нет, не говорила. – Странно, – произнес Хэдли. – Молодые вообще очень странные, – сердито заявила Мари. – Я их не понимаю. – Меня удивляет, что ни один из вас не поднял вопрос религии, – сказал Хэдли. – Мой сын не католик. Марк пожал плечами: ему было все равно. – Судьба Клэр сложилась не совсем обычно, – объяснила Мари. – Можно сказать, что она и католичка, и протестантка. – И она рассказала о договоренности, существовавшей между Джеймсом Фоксом и ее отцом. – Об этом я не знал, – сказал Хэдли. – Нужно еще помнить о том, что Клэр росла и воспитывалась в Англии, а не во Франции, – добавил Марк. – Культура Америки ближе к английской, чем к французской. – Он вопросительно посмотрел на Хэдли. – Ты не поделился своим мнением. – У меня его пока нет. Но я знаю вашу семью. – Даже слишком хорошо, – вставил Марк. – Также у меня был шанс немного познакомиться с Клэр, и она мне очень понравилась. – Твой сын тоже славный юноша, – сказал Марк. – Ни один из нас не может сказать о нем ничего дурного. – Вы можете им гордиться, – согласно кивнула Мари. – Мой вопрос состоит вот в чем. Если мой сын захочет сделать предложение и если Клэр захочет принять его, о чем мы с вами пока не знаем, что нам тогда делать? Надо ли запретить им жениться? Марк дал понять, что его этот вопрос не волнует. Мари молчала. – Знайте, – негромко сказал ей Хэдли, – что я могу положить этому конец. Я могу завтра же посадить сына на корабль, отплывающий в Америку, если потребуется. – Вы же понимаете, что если они поженятся, то ваш сын, скорее всего, увезет мое единственное дитя за океан, за пять тысяч километров, и я никогда не увижу ни ее, ни своих внуков. И я даже не упоминаю о том, что она нужна мне в магазине. – Тогда, вероятно, мне пора действовать, – сказал Хэдли. Мари вздохнула. – Пусть она сама решает, – несчастным голосом проговорила она. Последующие несколько дней для Мари стали трудными. Оказалось, что целых три месяца она была как будто околдована. Потрясение от первой встречи с Фрэнком Хэдли-младшим, ее чувства к нему, потом восторг от новости о скором приезде его отца ослепили ее, лишили возможности видеть холодную, мрачную реальность: если ее дочь полюбит молодого Фрэнка, то он навсегда заберет у нее Клэр и она на всю жизнь останется в полном одиночестве. И когда Мари думала об этом, то проклинала молодого человека за то, что он появился в их жизни. После разговора в квартире с видом на парк Монсо она спросила у Клэр, как та относится к молодому Фрэнку. Клэр оторвала взгляд от страницы журнала и сказала, что он довольно приятный человек. Она явно уклонялась от ответа. – Ну тогда постарайся не отдавать ему своего сердца, если только не хочешь оказаться оторванной от всего, что любишь, в чужой стране Америке, откуда все американцы сами мечтают поскорее уехать, – сказала Мари как будто в шутку, но они обе знали, что она не шутит. – Хм, я бы с удовольствием посмотрела Нью-Йорк, – откликнулась Клэр, а потом снова углубилась в журнал. Мари хотела продолжить разговор, но поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет, и в который раз обругала себя за ту сцену в саду в Фонтенбло, которая навсегда осложнила ее отношения с дочерью. Как ей нужно было, чтобы ее кто-нибудь утешил! Но от Марка настоящей поддержки не добиться, а делиться своими мыслями с де Синем она не могла. Хэдли же так и не позвонил. Три дня спустя Мари сама отправилась к Хэдли на квартиру. Она совсем не собиралась этого делать. Все получилось само собой, незапланированно. За обедом она встречалась с дизайнером, у которого была маленькая студия на улице Шазель, то есть совсем рядом с парком Монсо. Когда она вышла из кафе, то увидела, что ноябрьский день, вопреки сезону, распогодился и даже выглянуло зимнее солнце. Мари решила пройти через парк, где часто гуляла в детстве, и вернуться в контору по бульвару Османа. И тогда ей стало ясно, что до квартиры Хэдли рукой подать. Мари сделала небольшой крюк, чтобы позвонить в парадное и узнать, не хочет ли он прогуляться вместе с ней. Он был дома и сразу спустился. Небольшой парк всегда отличался ухоженностью и красотой плавно изгибающихся дорожек. На газонах и под деревьями белели со вкусом расставленные статуи. По утрам там гуляли няни с колясками и играли дети богачей, но сейчас в парке было малолюдно. На многих деревьях еще сохранилась золотистая листва. – Я рад, что вы зашли за мной, – сказал Фрэнк. – Я и сам собирался звонить вам. Мне не сразу стало понятно, каким ударом мог бы оказаться для вас брак наших детей, ведь вы лишились бы дочери, а потом я не знал, что могу сделать для вас. – Мне будет очень-очень одиноко. Но… это же ее жизнь, а не моя. Он предложил ей руку. Мари оперлась на нее. Несколько минут они шагали молча. – Нашим семьям уже доводилось вместе проходить через испытания, – сказал Фрэнк. – Какие же? – Я имею в виду время, когда у Марка возникли неприятности с той девушкой, которая забеременела… – Ее малышку удочерила почтенная семья в Англии, так что с ней все в порядке. Думаю, сейчас она сама уже замужняя англичанка. Это один из тех эпизодов прошлого, которые можно с чистой совестью считать закрытыми. А ведь имя той девушки так и осталось для меня неизвестным. – Мари вздохнула. – Мы столько всего не знаем. – После еще нескольких минут молчания Мари спросила: – Кстати, о прошлом… Вы знали, что я была влюблена в вас тогда? Он ответил не сразу. Вопрос был неожиданным для него. – Мне казалось, что немного нравлюсь вам. – Я испытывала к вам гораздо более сильное чувство. – Вот как. – Вам неприятно это слышать? – Мари повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Нет. Я польщен. – Фрэнк замедлил шаг. – Вероятно, вы не знаете, что я уехал тогда из-за Жерара. – Почему? – Он поговорил со мной. Сказал, что я нежелателен для вас как жених. И религия не та, и Америка слишком далеко, и семья не захочет терять дочь. Жерар вел себя безукоризненно вежливо. Я не испытывал к нему особой симпатии, но он не обвинял меня, будто я соблазнил вас или в чем-то еще, хотя именно он застал нас в гроте в Бют-Шомон, если помните. |