Онлайн книга «Итальянское каприччио, или Странности любви»
— Я думала, только у нас бардак, — согласилась Катя. — Слава, немедленно спускайся! — пронзительным голосом без всякого мегафона закричала директриса. — Чего вы хипеш поднимаете? Я что, в первый раз без страховки? — крикнул Слава, но тем не менее неторопливо, словно боясь уронить свое достоинство, двинулся по стреле крана к кабине. — Кто-нибудь! Поднимите ему наверх страховочный пояс! — распорядился Цигалев. Натка, высунувшись в окно кабинки, наблюдала за всем происходящим и подавала какие-то реплики оператору, явно наслаждаясь обстановкой и тем, что она в центре внимания. Рабочий со страховочным поясом уже лез по лесенке на кран. Сварщики, устроившись на конструкциях, перекуривали. Директриса бегала от тонвагена к машине с операторским краном. Андрей стоял рядом с Цигалевым. «На подхвате, как мальчишка», — с внезапной обидой за него подумала Аня предложила: — А не сбежать ли нам на речку? — Идея, — подхватила Катя, но не двинулась с места. Какое-то время Аня не следила за происходящим, засмотревшись на белые пушистые облака над горизонтом. Из задумчивости ее вывел громкий голос Олега Ивановича: — Наташа, а вы можете пройти по стреле — как будто возникла необходимость устранить какую-то неисправность? А Слава в это время снимет вас из кабины. — Конечно, Олег Иванович! — звонко откликнулась Натка. — Не смей! — не выдержал Цигалев и сорвался на крик: — Не смей, я сказал! Но Натка уже вышла из кабины на стрелу. Аня знала, что там проходит узенький мостик с односторонним металлическим ограждением. Как они разойдутся с оператором, зачем дурачится и рискует Натка — неужели ей так вскружило голову всеобщее внимание? …Натка шла медленно, осторожно. Вот она сблизилась с оператором, идущим ей навстречу, вот обняла его, что-то сказала ему — он кивнул, заулыбался, вот обошла с той стороны, где не было металлического перильца-ограждения. Наконец они разминулись, и теперь оператор так же осторожно двинулся к кабине, а Натка, держась за ограждение, пошла дальше. Когда она дошла до самого конца стрелы, а оператор уселся в кабинке, кран неожиданно начал медленно разворачиваться. Стрела вместе с Наткой стала описывать огромный круг над стройкой на высоте десяти этажей. — Снимай же, снимай! — первым пришел в себя Олег Иванович. — Снимаю! Потрясные кадры! — закричал в ответ оператор. — Ну циркачка, — с укором и восхищением заметила Катя. Цигалев махнул рукой и, схватившись за голову, сел на плиту. Обедала Натка вместе со съемочной группой. Она стала центром внимания — раскрасневшаяся, оживленная, то и дело громко хохотала. В столовой все поглядывали на нее. Это был, без сомнения, ее звездный час. Она, казалось, даже не заметила, что Андрей сидит за одним столом с Аней и Катей. После обеда работа на стройке возобновилась, а телевизионщики ушли на речку. В конце дня, поужинав, Аня с Катей, как обычно, направились к волейбольной площадке. Еще издали Аня заметила, что там уже расположились телевизионщики со всем своим оборудованием — тонвагеном, операторской машиной и софитами. У сетки разминались Сергей и еще один парень. Олег Иванович ходил с оператором вокруг площадки, что-то выискивал, то приседал, то застывал в полусогнутом положении, даже пару раз лег на землю. «Ракурсы ищет. Ну, это без меня», — подумала Аня и повернулась, чтобы идти на речку. Не успела она пройти и десяти шагов, как услышала голос режиссера: — Аня, куда вы? — На речку, купаться, — ответила она, оглянувшись. — То есть как купаться? А волейбол? — Какой волейбол? — с деланным удивлением спросила Аня. — Со всей вашей аппаратурой вокруг площадки? Нет уж, не буду мешать вам работать. — Аня, вы разве не понимаете? У меня замысел: после напряженного рабочего дня — активный спортивный отдых… — У вас замысел — а я при чем? — Вы же будете в центре сюжета!. — А вы меня спросили? — О чем? — Хочу ли я быть в центре сюжета и демонстрировать активный спортивный отдых после напряженного рабочего дня? — Ну зачем вы так, Аня… Это несерьезно. — А считать, что одного вашего желания достаточно — и я запрыгаю для вас у сетки, как марионетка, — это серьезно? — возмутилась Аня. — Съемка займет немного времени. А потом мы сыграем с вашей командой — телевидение против строителей. Три партии. Ну соглашайтесь, Аня! — Почему вы не спросили меня? Почему ничего не сказали ни вчера, ни сегодня? — не унималась Аня. — Но вы и без телевидения каждый день играете, разве не так? — И строители каждый день работают, и крановщицы каждый день лезут на свой кран, но вы же заранее все оговорили с ними, разве не так? — Анечка, — нараспев и очень доверительно произнес Олег Иванович, — ну что вы сравниваете себя… — Ваши слова надо понимать как комплимент?, — перебила его Аня. — Как констатацию факта, — объяснил он и близко заглянул ей в глаза. «Воркует как голубь», — подумала Аня и отметила, что ей не только смешно, но и приятно. К волейбольной площадке приближались Андрей, Натка и Валюшка со своим Сашей. Натка шла с видом победительницы на Каннском кинофестивале, ее рука по-хозяйски покоилась на плече Андрея. — Уговорили, — решительно заявила Аня и пошла обратно к площадке. За какие-нибудь двадцать минут Олег Иванович в полном смысле слова «достал» Аню. То он требовал, чтобы она в высоком прыжке гасила мяч, и четыре раза вертлявая ассистентка режиссера шлепала перед ее носом хлопушкой, объявляя номер кадра. Потом ему захотелось снять ее в момент, когда она распасовывает мяч. Опять смазливая нахальная девчонка лезла на площадку с хлопушкой, причем Олег Иванович каждый раз сам конструировал кадр, расставлял игроков, указывал, кому что делать, создавая нежизненные ситуации на площадке. Сделали три дубля. Затем появились новые идеи у директрисы: она сказала, что с ее точки зрения самые эффектные кадры — когда Аня на задней линии в акробатическом прыжке берет трудный мяч. Режиссер загорелся. Оператор распластался на земле — хлопушка — удар, прыжок… И команда: «Дубль!» Четыре раза Аня покорно каталась в пыли на потеху собравшимся, пока наконец не разозлилась. — Все! Больше я эту туфту не собираюсь гнать. — Аня! — закричал Олег Иванович. — Так все замечательно! Еще один дубль — и все! — Ничего замечательного! — Ане все было отвратительно — грязь, пыль, к тому же из-за фантазий режиссера ей приходилось делать то, с чем она категорически не могла согласиться, и оттого ощущала себя глупой и униженной. — Я согласилась сниматься в настоящей, реальной игре, а не в пародии! — вспылила она. |