Онлайн книга «Самая шикарная свадьба»
|
– Ты что, разделась? – спросила Пулька и чуть было не врезалась в светофор. – Конечно! Ему ведь мать денег заплатила! – Чтоб он на тебя на голую посмотрел? – Чтоб порчу снял. Вы прямо как из деревни! Все эти маги говорят, что меня кто-то сглазил и пока порчу не снимут, я так и буду пить! А что я, пью, что ли? – Но как ты могла перед каким-то там… раздеться! – недоумевала Пулька. – Да какая мне разница. Мне с матерью спорить по утрам резону никакого: голова с похмелья раскалывается. Так вот, легла я на стол, и он так медленно на меня надвигается. – И что? – Приблизился, взял яйцо и начал у меня его на животе крутить. Крутил, вертел, а потом говорит: «Сейчас если расколю и оно будет тухлым – на тебе страшная порча». Разбил об угол стола… Девочки, вы не представляете, какая вонь пошла, а яйцо внутри и вправду тухлым оказалось! Подменил, гад, пока я с закрытыми глазами лежала, и с матери денег содрал! – Слушай, Анжел, а как это ты пить-то каждый день умудряешься? Тебя же Нина Геннадьевна под домашним арестом держит?! – полюбопытствовала я. – Ой! Ну, вы и вправду как из деревни! Улучу момент, стащу у нее немного деньжат, и пока она там гадает вечерами, я к концу простыни кулечек привяжу и хрясть в окошко, а там подруга ловит – и ей хорошо, и я не в обиде! – Что это за подруга? – Соседка с нижнего этажа. А куда мы все-таки едем? – Уже приехали, вылезайте, – скомандовала Пулька и шепнула мне: – Надо было все же договориться с Никитой Платонычем на полгода ее заблокировать, совсем дошла до ручки, даже детей не вспоминает! Мы вошли в какое-то больничное помещение, вывески на дверях не было – наверное, в целях предотвращения побегов тех пациентов, которые ни в какую не хотят возвращаться к трезвой жизни. – Чего это вы там шепчетесь? – забеспокоилась Огурцова. – Анжел, пойдем, отдельный кабинет закажем, а девочки нас тут подождут, – и Пуля схватила ее за локоть. – Куда мы приехали? – Кутить приехали! В номера! – утешила Огурцову Пулька. – Чо ж сразу-то не сказали?! – воскликнула та и галопом поскакала по коридору. В ожидании подруг Икки все уши мне прожужжала про то, как она обрела блаженство, когда наконец помирилась с Овечкиным, и о том, что во время разлуки их любовь только укрепилась. Я была очень рада за нее, но по-настоящему счастливой я почувствовала себя, когда через двадцать минут увидела в конце коридора Пульку с Анжелой. Они шли и ругались. – Ты посмотри, в кого ты превратилась? В бомжиху! И недовольна еще чем-то! Детей забыла, мужа забыла! – Из-за этого мужа я и пить-то начала! – Нечего было за него замуж выходить! – Мне плохо, меня теперь тошнит! У меня голова кружится! Я сейчас упаду! – орала Огурцова на весь этаж. Мы с Икки подлетели к ней, а Пулька холодно сказала: – Она врет. Никита Платоныч предупредил, что возможно легкое головокружение и подташнивание. – Какие же вы!.. А еще подруги! – укоризненно воскликнула «болящая» и бодро зашагала впереди нас. – Пуль, заедем еще в одно место. Тут недалеко, мне надо Николаю Ивановичу лекарства купить. – Да конечно, все равно я сегодня не работаю из-за жертвы мужниного алкоголизма. Наконец-то я выполнила поручение Николая Ивановича, купив ему «Суньмувчу» и «Чих-пых» (от «Трик-трах» меня отговорили, сказав, что этот препарат вызывает некоторые нежелательные побочные эффекты, а именно: непроизвольное мочеиспускание). Я села в машину, и меня будто током ударило – Огурцова сбежала! – Где Анжелка? – в ужасе спросила я. – Да вон она у пивной палатки стоит, проверяет, как на нее блокировка повлияла. – Зря вы ее одну отпустили, – с беспокойством заметила я, но через пять минут Огурцова вернулась и пораженно сказала: – Надо же, все желание отбили. Даже пива не хочу. Она молчала до самого дома, и нельзя было понять, радует ли ее тот факт, что ей даже пива не хочется, или нет. – Девочки, а я ведь не сегодня-завтра уезжаю, – сказала я. – Куда это? – хором спросили они (даже Анжела встрепенулась). – К маме, на дачу, но это ненадолго. – Знаю я, как ненадолго. В прошлый раз обещала недельки на две, а проторчала там три месяца почти! – припомнила мне Икки. – Тогда были проблемы с транспортом, а теперь лето – в любой момент могу уехать. – И все-таки я не понимаю, как твоей маме каждый раз удается тебя уговорить! Одни торговцы тухлой селедкой чего стоят! – проговорила Пулька. – Я ни за что не пойду в этот магазин на площади! – И не вздумай! А то, не ровен час, эта Эльвира Ананьевна тебя за своего Шурика выдаст! – Ох! Не приведи господь! – набожно прошептала Анжелка и три раза перекрестилась. По-моему, с ней происходила обратная метаморфоза – она снова превращалась в правильную, набожную адвентистку с православным уклоном (или наоборот). Мы доставили госпоже Нине ее «открывалку для пивных бутылок» на полчаса раньше, чем было указано в расписке, не сломанной и ржавой, а совершенно обновленной, с заново отлакированной деревянной ручкой и хорошенько заточенной – настолько, что стоило только Анжелке влететь в квартиру, первыми ее словами стали: – Немедленно уничтожить в доме все предметы мракобесия и язычества! – Еще не успел зажить фингал под глазом, а наша подруга снова превратилась в праведного ревнителя церкви. (Только бы вот знать, какой именно?) Госпожа Нина смотрела на дочь с открытым ртом, та влетела в комнату и принялась крушить магические шары, кристаллы, бубенчики, выдергивала торчащие отовсюду тлеющие индийские палочки, бросала на пол и топтала ногами. – Анжела наконец-то излечилась от пьянства, – пролепетала я, и мы с подругами поспешили удалиться, предоставив матери с дочерью выяснять отношения без свидетелей. Я распрощалась с Икки и Пулькой. Теперь между ними отношения обострились: Пулька держала на Икки злость из-за ее примирения с юбочником и предателем Овечкиным – так, что Икки даже слезу пустила и попросила меня побыстрее приезжать. Итак, все дела в Москве были сделаны. Анжелка избавлена от пристрастия к зеленому змию, Иннокентий стал «габочим человеком», Икки с Женькой помирились, Микола затерялся средь вольных просторов Украины, и Пулька снова жила дома, за Мисс Бесконечность можно было не волноваться – она находилась под недремлющим оком своего любимого Жорика, просьба Николая Ивановича была выполнена, мой роман о неземной любви, предательстве и измене был завершен и отправлен Любочке. Влас покинул меня из-за неверия в мою любовь к нему, Кронский, наверное, впервые в жизни ощутив мужскую немощь, укатил в Тибет, в надежде, что тамошние монахи избавят его от этого страшного недуга. Одним словом, ничто не удерживало меня в Москве, и я снова была свободна как ветер. |