Онлайн книга «Эра негодяев»
Левченко решил высказаться. — Максим Владимирович, в октябре я провел небольшую операцию 'Чистые руки'… с майором Ведричем. Блесну задел майор Маслов. Теперь из троих подозреваемых он — опять наиболее вероятный. Я думаю, следует провести определенные профилактические мероприятия… — Что ты несешь, Левченко? Нам потом за убиенного Маслова такую клизму вставят — на полведра скипидара! Он же не просто один из наших сотрудников — он один из их сотрудников, вот в чем проблема! Положим, отмажемся — но жизни уже не будет, понаедут разные комиссары, начнут копать — а ну как до нашей подлинной деятельности дороются? Их тоже будешь валить? А знаешь, сколько в Минобороны бездельников по этажам шляются? На них братскую могилу километр на километр копать придется! — А кто тут говорил про убийство? — Хм… А что ты имел в виду под 'профилактикой'? — Скажем, подготовим второй этап 'Чистых рук', но на время его проведения майор Маслов должен будет оказаться вне поля этой операции. И вне доступа к той информации, что станет предметом операции. — И как ты это сделаешь? — Например, перелом. Тяжелое пищевое отравление. Наконец, отпуск. — Перелом — это интересно. — Генерал хищно потер руки; фразу насчет отпуска он пропустил мимо ушей. — Майор, есть у тебя толковый человек, специалист по переломам? Ведрич мгновенно воспрял духом. — Есть, как не быть. Что будем ломать? — По мне — так обе ноги в трех местах… Но, я вижу, подполковник Левченко имеет что-то против такого варианта 'профилактики'. — Да, я считаю, что, пока вина майора Маслова не доказана — перелом должен быть не карой, а лишь способом лишить его подвижности. Ногу — согласен. В районе голени. Чтобы полежал три недели — мы как раз и управимся. Но без излишних зверств. Может быть, он еще ни в чем и не виноват… — Он виноват уже в том, что сидит на нашей шее, получает оклад втрое выше, чем его армейские коллеги, ничем не рискуя — и вообще… замполит! — Последнее слово генерал Калюжный словно выплюнул. — Когда произвести профилактику? — нейтральным тоном осведомился Ведрич. — Левченко, ты когда планируешь свой второй этап 'Чистых рук'? — обернулся генерал к подполковнику. — Сегодня десятое. Ну, где-то начнем двадцать пятого — двадцать шестого. — Значит, майор, пусть твой специалист повстречается с майором Масловым двадцать третьего вечером. Справишься? — Так точно! — Тогда иди, не мешай работать. Ведрич встал и, развернувшись через левое плечо, чуть ли не строевым шагом покинул кабинет генерала. — Теперь рассказывай, — обратился хозяин кабинета к Левченко. — Одиссей берется за выполнение задания. Через четыре дня я ему с нашего склада в Подольске отгружу трубы, выдам деньги и явки в Сегеде и Будапеште. Обещает, что к середине января груз будет в Венгрии. — Сможет? — Думаю, да. — Как у него вообще дела? — Когда приехал — были неважные. Депрессия в ярко выраженной форме. Упадок духа. Когда уезжал — похоже, парень воспрял. — Если справится — как ты думаешь, чем мы его сможем наградить? Левченко едва заметно улыбнулся. — Есть одна мыслишка. — Давай! — В девяносто втором году у него был бурный роман с одной немочкой, Гердой Кригер. Я видел ее фото — ничего, хорошенькая. Даже не похожа на немку. И, по ходу, парень в ней и по сей день души не чает. Сможем мы ее найти? — Найти — найдем. С целью? Левченко тепло улыбнулся: — Цель простая, на самом деле. Воссоединение любящих сердец. — А ты романтик, как я посмотрю… А ежели она его уже не любит? Ежели у нее трое по лавкам? — Всяко может быть. Но для начала хорошо бы ее найти. — Она немка восточная? — Да, училась с ним вместе в университете. — Тогда дело гроша выеденного не стоит. — Генерал любил эту идиому, хотя подполковник Крапивин, филолог и ценитель русского языка, каждый раз, когда ее слышал из уст шефа, впадал в кому. — В Восточной Германии мы не то, что барышню — мы любого таракана по приблизительным приметам найдем! Напиши, что ты о ней знаешь — я сегодня же поручу нужному человечку ее отыскать. Что по операции 'Обилич'? — Доставку части оборудования отдела Румянцева обеспечивает фирма 'Энергостройэкспорт'. Они в Козлодуе ремонтируют один из блоков атомной станции, вместе со своими железяками их менеджер согласился взять и наши. У них идет фура двадцатитонная с арматурой ста шестидесяти пяти наименований, чуть ли не пятьсот мест, так что наши сорок восемь коробок там будут почти незаметны. К тому же он обещал их провести в своих документах как вспомогательное оборудование. — Как ты эту свою просьбу обосновал? — Да как обычно. Сказал ему, что вывоз этих железяк запрещен, а в Греции за них дают хорошую цену. Выдал ему на руки десять тысяч баксов, и пообещал еще столько же, когда груз будет на месте. Ну, и намекнул прозрачно, что, случись с товаром какая-нибудь бяка — ему не сносить головы. Фура выходит послезавтра, двенадцатого. В Болгарии будет где-то к восемнадцатому числу. Артаксеркс будет на связи, примет груз, а дальше — по плану подполковника Румянцева. — Это с системами подавления. А шесть генераторов импульса? — Ну, с этим посложней. Все ж здоровые ящики — между заготовок для европоддонов не всунешь и в качестве ЗИПа для электроаппаратуры не оформишь. Здесь мы работаем с одной мелкой фирмочкой, до дефолта они импортировали обои, а сегодня на ладан дышат. Я встречаюсь с ними семнадцатого, после того, как отряжу Одиссея; думаю, сговорюсь. Легенда простая — у меня есть товар, в Австрии есть фирма, которой он нужен, мне нужна их помощь для легитимизации процесса. — Как ты сказал? — Легитимизации. Законности, то бишь. Мы их, кстати, так и повезем, как высокочастотные генераторы. Только частоты укажем другие. — В Австрии это будет опять 'Виста'? — А что? Чистая фирма, ничего такого за ней не числиться… Спалим ее, конечно, этими генераторами, но что делать? Для того ее и регистрировали… — Заказчики уже эту 'Висту' терзают? — Десяток факсов и штук пятнадцать электронных писем я уже обеспечил. — Лады. Ты, это… Одиссея, когда увидишь, насчет девахи его не обнадеживай. — А я и не собираюсь. Если склеится — будет для него приятный сюрприз. Если нет — ну, стало быть, так тому и быть. — Ладно, с этим все более-менее ясно. — Генерал замолчал, достал сигарету, закурил. Затем, еще раз взглянув на злосчастную заметку в '24 часа', спросил: — Что будем делать с родными капитана Полежаева? У него есть вообще родные? |