Онлайн книга «Книги лжепророков»
И что дальше? Где искать вдову Олександра Фёдоровича Дроботея? Одиссей почесал затылок. Да-а-а, ситуация…. На таможню съездить? Там ему за такие вопросы ещё, пожалуй, и по шее накостыляют, а то, может, и милицию вызовут — и, кстати, правильно сделают. Зря у Брыля он этот тонкий вопрос не провентилировал — тот бы ему, глядишь, и дал наводку. Ну да, как говорится, все мы задним умом крепки. Ладно, надо пошукать тут где-нибудь приют — типа пансионата или какой общаги; вряд ли в этом задрипанном городке есть гостиница. Одиссей остановился у магазинчика с симпатичным названием "У Дмитра", вышел из машины, огляделся. Метрах в ста впереди обозначилась центральная площадь — ну, или то, что местным жителям её заменяло; народ там тусовался в избытке, можно было бы, не спеша, взять "языка" и с пристрастием его допросить. Да вот только светиться среди скопления автохтонов своим русским языком (выйдя из машины с волынскими номерами) ему что-то не хотелось. В конце концов, городок маленький — о местных "отелях" вполне может быть в курсе и продавщица вот этого милого магазинчика. Он зашёл в краму "У Дмитра". Продавщица в ней была всего одна — весьма миловидная девица лет двадцати пяти — и Одиссей решил, что на роль информатора она подходит идеально. — Девушка, дайте, пожалуйста, бутылочку "Немирова" с перцем. — Для того, чтобы завязать разговор, надо было что-то купить — причём совсем не коробку спичек. — Пожалуйста! — Девица достала из ящика бутылку, и протянула её Одиссею. — Двенадцать гривен. Сто форинтов против десяти филлеров — на русский она перешла исключительно ради покупателя. Что ж, похвальная толерантность… Одиссей рассчитался, а затем, покрутив в руках бутылку — чуть растерянно (но тут главное — не переиграть, женщины куда лучшие актрисы, чем мужчины, и любую фальшь чувствуют позвоночником) спросил у девицы: — Барышня, может, подскажете, где у вас тут гостиница? Девица улыбнулась. — Гостиниц у нас тут нет, но за площадью, если проехать прямо, на Ивана Франко, возле почты — есть общежитие. Там можете снять комнату. — Большое спасибо! — Что ж, это нам и нужно. Одиссей на прощание улыбнулся барышне и, покинув магазинчик, вернулся к своей машине. Ивана Франко так Ивана Франко, нам без разницы — лишь бы найти пристанище… Общежитие, к которому минут через десять подъехал Одиссей — было довольно обшарпанным трехэтажным зданием постройки годов семидесятых; но, если первый подъезд этого дома выглядел ни разу с момента постройки не отремонтированным — то второй сиял чистотой и свежей краской. Одиссей тут же было направился в сторону благоустроенного подъезда — но, увы, табличка с надписью "общежитие" висела именно у затрапезного входа. Мысленно выругавшись, Одиссей вошёл в крепко воняющий котами подъезд — и тут же наткнулся на забранную узорной решёткой будку вахты, посреди которой монументально возвышалась тётка пудов на десять весом. — Здравствуйте! Тётка внимательно осмотрела его с головы до ног — а затем бросила: — Здоровэньки булы. Шо трэба? — Комнату у вас можно снять? Тон тёткиного ответа стал чуть теплее. — Так. Двадцать гривэнь за сутки. С сусидом. — А без сусида? — Одиссею вовсе не улыбалась перспектива делить жилище с каким-то неизвестным персонажем. — Як що биз сусида — тридцать гривэнь. Хм, терпимо… — Душ у вас тут есть? Туалет? — Е, всэ на этажы. Интересно, а в том крыле, что более благоустроено — может, там есть комнаты поприличнее? Надо спросить у тётки. — Не подскажете, а в другом подъезде — ну, там где отремонтировано — есть комнаты с душем и туалетом? Тётка, это было видно по её лицу, слегка обиделась за такое небрежение вверенной ею жилплощадью. И ответила с некоторой долей яду в голосе: — Цэй подъизд нэ сдаецця! Там мытня своим сотрудныкам знымае. Будэтэ покой браты? Оп-па! Таможня снимает ту часть общежития для своих сотрудников? Вот это удача! Но тётку огорчать всё же не стоит — тем более, ещё совсем не факт, что вдова Дроботея живёт именно там. Одиссей кивнул: — Буду. Давайте одиночный номер! — И, заплатив тётке тридцать гривен, тут же направился к выходу, бросив ей: — Я через час где-то вселюсь — надо ещё кое-что сделать в городе. Что ж, это он удачно зашёл…. Теперь главное — выяснить, проживает ли в общежитии для персонала таможни вдова (увы, именно вдова) павшего на боевом посту старшего инспектора таможенной службы Дроботея Олександра Федоровича — чей труп, по словам пана Брыля, сегодня утром был обнаружен органами правопорядка. * * * Вход в свежеокрашенный подъезд общежития преграждал отставного вида замухрышистый дедок, от старости поросший мхом — который, однако, немедля проявил бдительность при появлении постороннего, то бишь Одиссея. — До кого? — и тотчас же турникет намертво заблокировался внушительного вида металлическим засовом, управляемым из дедовой будки. Одиссей про себя улыбнулся. Экие здесь строгости! Не иначе — тоже один из методов борьбы с коррупцией… — Здоровэньки був, диду! Я до Марии Дроботей. Сашки Дроботея однополчанин. Отчиняй! — Сейчас сразу станет ясно, живёт ли в этом приюте вдова Сармата. Если дед непонимающе уставится на него — значит, нечет. Если же…. Дед отрицательно помотал головой. — Нэ можу. Вона ныкого нэ запысвала. Тай с чоловиком её… — Есть! Одиссей про себя удовлетворённо вздохнул — чёт! Попадание! Ладно, надо ковать железо, пока горячо. Он кивнул, нахмурившись. — Знаю уже. Я с Саней в восемьдесят пятом — восемьдесят седьмом году вместе в одном полку служил, в одной роте. Случайно узнал об этом горе. Да ты не дрейфь, я только с Машкой поговорю — и обратно, может, хоть поддержу её чем… Дед еще раз отрицательно покачал головой. — Нэ можу. Мэни вже з мылыцыи звонылы, турбовалы. Щоб никого до Марыи нэ допускав. Як хочь ее убачиты — то тильки з дозволу майора Шкурко. Хм, однако… Ладно, есть же один проверенный способ. Еще в древнем Риме известный, как Argumentum argentarium. Попробовать? — Диду, я тут биля входу нашёл сто гривень. То не твои? — и с этими словами Одиссей положил на край дедовой будки бумажку озвученного номинала. Дед при виде портрета Кобзаря, отпечатанного украинским Гознаком, аж подпрыгнул от неожиданности. Было видно, как мучительно боролись в нём — с одной стороны, алчность, а с другой — верность долгу. Надо сказать, что алчность победила довольно быстро — секунд двадцать поразмышляв, дед молча отодвинул засов, которым до этого лихо заблокировал турникет. Что ж, теперь — самое важное: поговорить с вдовой. Утешать её всё равно бесполезно — горечь утраты слишком свежа — но по горячим следам хоть какую-нибудь информацию, да, глядишь, и удастся получить. Лишь бы она не впала в истерику! |