Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 2. Высокий глерд»
|
Она проговорила настороженно: — И что? — А вот наш домик, — объяснил я и потыкал пальцем в край экрана. — Видите, совсем недалеко осталось! Она проговорила с недоверием: — Но зеленый огонек не двигается… — Присмотритесь, — посоветовал я. — Двигается, и весьма споро. Это с высоты орлиного полета. У нас орлы, знаете ли, в стратосфере, а то и повыше парят, парят, распустив в невесомости фотоэлементные крылья. Годами не спускаются на землю, взлет и посадка — легко только для кур, но не для орлов. Она долго смотрела на зеленый огонек, медленно ползущий в нашу сторону. — Он не по прямой… — Сперва на склад, — объяснил я, — потом к нам. Через час прибудут, ваше величество! Она кивнула, пошла к самому роскошному, на ее взгляд, креслу, хотя они все одинаковые, но королева как–то видит различие. Возможно, в том, какое как стоит. Я проводил ее взглядом, голова идет кругом, сердце колотится, как у пойманного волком зайца. Всеобщее видеонаблюдение практически уничтожило уличную преступность, сейчас уже невозможно выхватить сумочку у женщины и остаться непойманным. Даже любой нарушитель уличного движения будет наказан в обязательном порядке, никто не увильнет, так что наблюдение — великое дело. Но оно рассчитано на искоренение мелкой преступности, что и правильно, эта мелкая составляет девяносто девять процентов от общей, однако остается еще один процент, где крутятся большие деньги, и грабители там умеют оставаться непойманными. Королева не замечает, как я вздрагиваю при любом чириканье пролетающей пташки, как прислушиваюсь к шорохам и всматриваюсь в дорогу, что ведет к моему домику, но я в самом деле на взводе, каждое мгновение ожидая прихода чего–то непонятного и страшного. — Охранный пункт, — произнес я в сторону темного экрана. Там на миг возникла стена из сотен кирпичиков новостных роликов, следом от рамки до рамки появилась мощная фигура дежурного с квадратным лицом супердесантника, виртуал, конечно, но смотреть приятно. — Ко мне вот–вот привезут трансформатор, — сказал я, — из магазина «Силовые машины». Пропустите. — Хорошо, — ответил дежурный и вежливо улыбнулся, — все будет сделано. Экран погас, не терплю этого дурацкого мелькания, даже серьезные новости выглядят дешевой рекламой. Королева привычно восседает в кресле, откинувшись на спинку кресла и царственно возложив руки на подлокотники. — Везут? — Все вы замечаете, ваше величество, — сказал я поощряюще. — Уже привыкли почти? Может быть, останетесь? Я вам работу найду по дому. Или во дворе… со временем. Она покосилась на зеленую полоску. — Что–то медленно ползет… Нельзя побыстрее? — Ваше величество, — сказал я, — вы можете заставить быка бежать со скоростью коня?.. Это грузовой демон, а не скаковой. Ползет медленно, тащит много. Вон там свернет, видите?.. Эта полоска — дорога… — Уже поняла, — буркнула она. — Ну вот, сами видите, что дальше уже по прямой прямо к воротам поселка. Это уже минуты… Мобильник тихонько звякнул и даже мигнул, я сказал королеве: — Отлучусь на минутку, простите. Она милостиво наклонила голову, я вышел на веранду, мазнул пальцем по экранчику. — Да, Фауст. Его лицо сразу заняло все пространство от рамки до рамки, так обычно поступают, когда сидят без штанов, Фауст все понял по моему лицу, отодвинул картинку, нет, все в порядке, одет по–дорожному. — Евген, — сказал он быстро, — надо действовать! Пока бьемся с постяками, что все–таки почти свои, биоконы торжествуют и набирают сторонников! Я буркнул: — Да как они набирают… На критике много не наберешь, а пропаганда у них никакая. Назад в пещеры? Оставить все, как есть?.. Это для стариков, которых все меньше. А молодые чаще сразу принимают сторону по- стяков… — А оттуда переходят к трансгуманистам, — сказал он сварливо, — как к более… реалистично мыслящим. — Хочешь сказать, — спросил я, — у постяков электорат моложе? А мы, стало быть, среднее поколение?.. Которое в выборах почти не участвует? — Хуже всех, — подтвердил он. — Пенсионеры добросовестны, или им делать просто нечего, молодежь еще горит желанием перевернуть мир, а средние… верят только в свой бизнес. И вообще для них неважно, чей кандидат в президенты победит. Я поморщился. — Не террористов же выдумывать!.. Да и вообще… Террористы — скучно. Там все понятно: к ногтю. А здесь битва похожих идеологий. В таких случаях борьба обязательно переходит в лютую вражду. Он кивнул. — Ну да, место на троне только одно. Сядут либо трансгуманисты, либо постчеловеки. Сейчас мы сообща все еще деремся против биоконов, но ты же сам видишь, уже сейчас сражаемся друг с другом… Ты вообще–то еще трансгуманист? Я скривился, бандиты идут по пятам, трансформатор еще не доставлен, а ему еще заряжаться, да и неизвестно, сумеет ли преобразовать достаточно энергии, а даже если сумеет, хватит ли для поддержания работы Зеркала Древних, кто знает, какие мощности ему нужны, а мне вот только ломать голову над этой хренью для бездельников… — Пока трансгуманист, — ответил я честно, — потому что у них больше шансов успеть раньше… но у них близко потолок развития, а у постчеловеков потолка нет в принципе. Потому потом переметнусь… Он посмотрел почти с ненавистью, как большевик на жующего рябчиков, надулся, покраснел в негодовании, но сумел сдержаться, хороший признак, значит, не совсем увяз, сказал презрительно: — Соглашатель. Тебе должно быть стыдно. — А я бесстыжий, — ответил я победно. — Слово–то какое ты откопал старинное! Я только от прадеда слышал такие, как стыд, разврат, честь, долг, сознательность… и еще кучу, у которых даже смысл потерян. Ты, наверное, биокон? Это в их лексиконе еще встречаются такие дикие архаизмы… Не лепо ли ни бяше? Он отшатнулся. — Сам ты биокон!.. Приходи завтра на митинг, мы должны показать свою массовость… — А по инету? — По инету не так наглядно, — отрезал он. — А вот когда мы перекрываем дорогу… Я сказал уверенно: — Точно биоконы!.. Выйдете в шкурах?.. Лучше сосредоточиться на продвижении Данилы в президенты. Даже если не пройдет, то все равно шумиха будет еще та, а на следующий раз вполне может набрать голоса. Наши ряды растут, надо только перестать корчить из себя высоколобых и начинать принимать в движение и всех дураков, даже самых крайних, вроде футбольных фанатов… Он отшатнулся. — Ты что? Я напомнил: |