Онлайн книга «Волк. Стая»
— Спокойнее. Молчит? — Ругается, тварь! Делаю знак охране. Мгновенно передо мной кладут чурбак, на который притягивают руку пленника. Беру поданный мне молоток, повторяю: — Имя? Тот шипит сквозь зубы нечто непроизносимое, и по багровеющему виду Льян видно, что это нецензурно. Тюк! — Ыыыыы! Молоток плющит ноготь указательного пальца. Брызгают крошечные капельки крови. Повторяю: — Имя. Теперь можно понять. Захлёбываясь, тот торопливо выпаливает: — Гырк… Дальше меня не волнует. — Сколько вас было? Снова каркает девушка, переводя мой вопрос. Тот снова молчит. Тюк! — Уууууууууу!!! Замахиваюсь, но рёсец начинает тарахтеть, словно запись, пущенная по кругу. Льян внимательно слушает, время от времени донося до меня смысл его слов: — Восемь тысяч воинов. Тысяча конных. Тысяча лучников. Три тысячи — тяжёлая пехота. Остальные — лёгкие воины. В обозе — два требучета… — Достаточно, Льян. Спроси его, что слышно по поводу других подкреплений мятежникам? Девушка тарахтит, а я многозначительно поигрываю молотком. Расширившиеся до состояния круглости узкие глазёнки полный таким ужасом, что тот выплёскивается через край. Ответное шипение-рычание, и «специалистка» переводит: — Готовится большая армия. Он точно не знает, но вроде как даже обещают королевскую гвардию. Это мне непонятно, и поэтому я переспрашиваю, на этот раз её: — Что значит, королевская гвардия? …Что-то девочка сбледнула с личика… — Мамонты. Боевые мамонты империи. — Мамонты?! Переспрашиваю я её, и, дождавшись утвердительного кивка, начинаю смеяться: — Боги! Да поскорей бы уж! Ха-ха-ха! Льян с удивлением смотрит на меня, и глаза у неё тоже становятся круглыми от изумления. Наконец, успокаиваюсь: — Ладно. Всё-всё. А раньше никого не будет? В смысле — противника? Снова тарахтящее шипение рёсской речи, и я задумываюсь на тем, что попади я в империю, мне бы пришлось куда хуже: даже после единственной попытки произнести полностью имя этого Гырка, у меня зверски заболели связки и запершило в горле. …- Вроде как должен подойти отряд пехоты. Но небольшой. Всего пять сотен. И это не рёсцы, а фиорийские бароны. Киваю, что услышал. Ладно. Пора заканчивать. — Уберите этого, ребята, пока в сторонку. Послушаем остальных… Выводят другого. Худой, даже болезненно худой, можно сказать, и глаза злые, до безобразия. — Имя? Тюк! Молчит. Тюк! Тюк! Ах ты ж, сволочь! — Поднять его и посадить на пень. Солдаты переглядываются, но выполняют приказ. — Льян, ты знаешь, чем отличается мужчина от женщины? Неожиданно девчонка багровеет, но кивает в знак согласия. Протягиваю руку, разрезаю неприятно пахнущие штаны, высвобождая сморщенный стручок пленного между ног. Затем снова беру молоток: — Не дойдёт через голову, дойдёт через ноги… Тюк! Левая тестикула плющится. Непередаваемый звук, напоминающий сглатывание. Потом глаза пленника закатываются под лоб. Сержант смотрит на него, отворачивается: — Перестарались, сьере капитан. Готов он. — Думаешь? А вот если я ему добавлю по второму? Оживёт? — Мертвец?! — Ну, разумеется, сьере капитан. — Вот сейчас и проверим… Замахиваюсь молотком, и тут неожиданно мертвец орёт благим матом на чистейшем фиорийском: — Не на-а-адо!! И глазки сразу появляются, и сам оживает. Все смотрят на него, раскрыв рты от изумления, хорошо, что хоть не развязали. Этот рёсец всё сделал идеально. За исключением одного — когда я заикнулся о втором, гхм, яичке, нервы сдали, ресницы дрогнули. Льян настораживается — ни дать, не взять кошка, вздыбившая шерсть. Потом поднимается, смотрит на меня, я киваю, в знак согласия. Девушка рвёт на пленнике халат, обнажая грудь. Там татуировка в виде лапы дракона. Или кто тут водится? Она даже присвистывает от возбуждения, кончик носа бледнеет — чего это она так вдруг так разволновалась. — Твой клиент, Льян? — Да, сьере капитан. Точно, мой. Ближний слуга владык. — Ого! Тогда да. Тебе помочь? Я знаю ещё пару штук. От них даже мертвецы разговаривают. У нас на Островах долгими зимними вечерами делать нечего, вот и придумываем всякие способы… Цинично улыбаюсь, отмечая при этом, как сереют лицом прочие пленники. Отлично. Зато запираться не станут. — Ладно, девочка, убирай своего, и давай быстренько покончим с остальными. Договорились? — Разумеется, сьере капитан… Полчаса спустя пленников развешивают на ближайшем дереве, и три трупа живописными украшениями свисают с толстых веток. Приказ Императора должен быть выполнен чётко и недвусмысленно. Рёсцев и тушурцев в плен не брать! Даже те, кто сейчас копает огромную могилу, скоро сами упокоятся в ней. Хотя. На мой взгляд, их расстреливать расточительно. На рудниках и копях не хватает рабочих рук. Да и восстанавливать разрушенные города, дороги и мосты тоже кому то нужно… Подать докладную Неукротимому? Впрочем, насчёт пленных будем разговаривать потом, когда чаша весов перевесит на нашу сторону окончательно. А пока они нам — обуза. И есть приказ… А как часто, Сергей, преступления оправдывались приказами? Вспомни историю… И что? Ты — военный. И ты обязан выполнять приказ. Сначала выполнить, потом опротестовать. Ага. Именно что не всегда можно исправить то, что исполнено… Рефлексируешь? Чистоплюем заделался?! Лучше вспомни, через сколько деревень с оградой из черепов ты прошёл по дороге? И сделали это те самые испуганные, покорные пленные! Ну, пусть не они лично, а их соплеменники! Но их товарищи! И те, кого убивали, с кого сдирали кожу, кого насиловали и пытали — они тоже просили пощады! И не получили! Так что, капитан дель Стел, отдавайте приказ, и хватит! Вам ещё разбираться с бумагами и трофеями. А уже темно! И утром — снова марш! До Тираса. Большого города, в котором почти двадцать тысяч обитателей, и где прочные высокие каменные стены, толщиной в метр с лишним. И шесть башен, на которых стоят большие требучеты. А ещё — машикули, две сотни стражников, четыре тысячи ополченцев, плюс дружины местных баронов. Вот и подумай, нужно ли тебе уменьшать свои пять тысяч солдат, чтобы выделять конвой этим плоскомордым!.. — Как закончат закапывать мертвецов — пусть их кончают. Мёртвым голосом отдаю я распоряжение. Марк, начальник штаба, неожиданно радостно воспринимает распоряжение. Похоже, у всех фиорийцев ненависть к рёсцам в крови. Младший лейтенант довольно кивает и уходит во тьму. Кроме охраны со мной никого. Что же, пора и мне отдохнуть… Поднимаюсь с бревна, неспешно иду по лагерю к своему шатру. Солдаты улыбаются, вскакивают, радостно салютуют. Они счастливы первой победой и тем, что у них нет даже раненых. Пара царапин у самых несчастливых не в счёт — они даже в лазарет не пошли. Захожу в шатёр, поставленный для меня. Устало усаживаюсь на походную кровать. Чувствую я себя мерзко. До жути противно… |