Онлайн книга «Охота на крылатого льва»
|
В руках Рябого блеснули маникюрные ножницы. – Оставлю вас, пожалуй, – любезно сказал толстяк и шагнул к выходу. – Позовете меня, мальчики, как все закончится. – Мы недолго. – Все будет тип-топ! – Стойте! – с трудом выговорила в спину толстяка Вика. «Все будет тип-топ!» Тот не отказал себе в удовольствии сделать вид, что не расслышал. – Подождите! «Тип-топ!» Он лениво обернулся. – Кольцо в церкви Святого Пантелеймона. – Ей приходилось проталкивать слова через пересохшее горло. – В барельефе. Лев, у него чаша. Внутри перстень. Я спрятала его, когда убегала… в тот день. Внезапно Вику охватило ощущение дежавю. Как будто она уже произносила нечто подобное, совсем недавно… – Святого Пантелеймона? – переспросил толстяк. – Да. Низкая, тесная… Но он уже не слушал. Сделав какой-то знак рябому, толстяк быстро вышел. Тот склонился над окаменевшей Викой, взял ее сначала за одну руку, потом за другую. Закинул ей за плечи – словно кукле – и примотал к спинке кровати. Веревка врезалась в запястья, но Вика не проронила ни слова. От рябого пахло пивом и сладковатым одеколоном, похожим на женские духи. Она задержала дыхание. Его напарник с сонными глазами все это время крутил в пальцах ножницы. Маленький острый клювик вскидывался вверх, делал полный оборот и утыкался носом вниз. – Дай-ка сюда. Рябой протянул ладонь. Приятель вложил в нее ножницы. Серебристое лезвие блеснуло перед ее глазами. Вика вжала голову в железную спинку и зажмурилась. Ножницы чиркнули, и Вика почувствовала, как планирует вниз прядь волос, падавшая ей на лоб. Рябой загоготал, похлопал ее ладонью по голове, как собачонку. – Вздумаешь орать – язык на ремешки покромсаю. Сиди! Курица. Шаги протопали к выходу. Когда Вика осмелилась открыть глаза, в комнате уже никого не было. 3 Проводив сыщиков, Доменико Раньери вернулся в дом. В дом, который целиком принадлежал ему. Официально Раньери числился хозяином лишь двух квартир, однако в действительности владел всеми. Кроме того, в его собственности находилась кофейня, еще один известный среди туристов ресторан, который Доменико не любил за напыщенность, и отель «Эдем». Приняв синьора Иланти за владельца, Вика ошибалась. Чернобородый итальянец был всего лишь управляющим, и выбрал его тоже Раньери. Доменико ласково коснулся деревянных перил. Он любил это место. Не раз дети предлагали ему выбрать что-то более современное и комфортное, но Раньери отказывался. Он чувствовал родство с этими прочными стенами, построенными на века, он привык любоваться маленькими окнами, которые, как прищуренные глаза, скрывали все, происходящее внутри. В кармане завибрировал телефон. Доменико пользовался устаревшей моделью и тоже не желал менять ее на новую. Он не считал себя консерватором – лишь человеком, который с помощью вещей концентрирует вокруг себя приятный образ жизни. – Да, дружок? – сказал Раньери. – Порадуй меня чем-нибудь. Он выслушал короткий рассказ, постепенно мрачнея. Бросил в трубку одно слово: «Возвращайтесь» – и стал подниматься наверх. Он прошел мимо двух молчаливых мужчин в коридоре, швырявших друг другу карты. Те собирались вскочить, но Раньери отрицательно качнул головой: не стоит. Толкнул незапертую дверь. И оказался в комнате, где сидела привязанная к кровати Вика Маткевич. – Ай-яй-яй, – огорченно сказал Доменико Раньери. – Ну разве так можно? Неоправданная жестокость. Отложив трость, он склонился над онемевшей Викой и быстро развязал узлы. Взбил ей удобнее подушку под спиной, подождал, пока она разотрет запястья – кажется, не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, – и с той же ловкостью перетянул ей руки веревкой возле локтей. Теперь Вика сидела, выставив перед собой ладони, словно прося подаяние. – Что вы делаете? – ожила она. – Морской узел, – пояснил Раньери. – Друг меня когда-то научил, бывалый моряк. Развязать его сама ты не сможешь, а если будешь дергаться, он затянется туже и причинит тебе боль. Мне не хотелось бы этого, честное слово! Вика долго, очень долго смотрела на него. Лицо у нее стало такое, что Раньери сочувственно покачал головой. Ах ты бедная моя девочка… Поняв, что она вот-вот расплачется, Доменико полез в карман за платком. Черт побери, если бы можно было всего этого избежать! Сейчас он искренне сожалел, что втянул в это дело именно ее. Бедняжка не заслуживала такой участи. – Запах, – сказала Вика наконец. – Что? – Доменико даже растерялся. Неужели все-таки передозировка? А ведь врач предупреждал: рано или поздно они столкнутся с тем, что у кого-нибудь случатся необратимые изменения. – В этой комнате пахнет так же, как и в моей. Раньери нахмурился. – Я должна была сразу догадаться, – ровно сказала она. – Это тот же дом, где вы сдали мне квартиру, правда? Раньери запихал обратно в карман уже вытащенный наполовину платок. Что ж, признал он, ей удалось его удивить. Голова у малютки соображала, несмотря ни на что. – И еще охранник! – осенило ее. – Не зря он показался мне таким знакомым! Охранник на выставке был похож на вас, синьор Раньери! – Мне часто говорят о сходстве с моими мальчиками, – согласился он. – Но я надеялся, это не так сильно бросается в глаза. Вика запрокинула голову, глядя на него из-под полуприкрытых век. Теперь стало видно, какое измученное у нее лицо. – Почему я? За что вы выбрали именно меня? – Ты выглядела внушаемой, – мягко ответил Доменико. – Мне ведь требовалось совсем немного: чтобы ты пошла на выставку с утра в нужный день. Вот и все. 4 О, в какое бешенство он впал, когда выставку решили перенести! У них все было подготовлено. Блестящий план, досконально продуманный, дважды отрепетированный! Да только что толку расхваливать замысел, когда он провалился ко всем чертям! А все потому, что кто-то не удосужился вовремя провести ремонт в церкви Гаэтано и с потолка начала пластами сыпаться штукатурка. Дьявол, как не вовремя! Блестящий план – это всегда реализованный план. А если идеи остались лишь в голове и на бумаге, считай, что тебя поимели. Так полагал Доменико Раньери, и именно в этих выражениях он сообщил о случившемся своим людям. – Нельзя сдаваться, – сказал один из его сыновей. – Мы все переиграем, – поддержал второй. – Еще не поздно, – заявил третий. Доменико ощутил прилив гордости за мальчиков. Беда в том, что ни один из них не был способен генерировать идеи. Что ж, быть хорошим исполнителем не менее важно. Главное, что ребятки не желали сдаваться. А новый план он придумает сам. |