Онлайн книга «Ключи Пандоры»
Никита открыл глаза и зажмурился от слепящего солнца. Его лучи проникали сквозь пыльное оконное стекло и освещали убогую комнату, абсолютно ему незнакомую. На выцветших обоях в цветочек виднелись светлые пятна — там когда-то висели картины. Старый щербатый пол покрывал ветхий ковер, а на облупленном, в грязных потеках потолке болталась трехрожковая люстра с единственным уцелевшим плафоном. Завершали композицию продавленный диван, на котором лежал Никита, и полированный стол с прожженной утюгом столешницей. За столом сидел Завадский, курил и спокойно читал газету. — Проснулся? — негромко спросил полковник, не поднимая глаз. — Пора бы уже! Есть хочешь? Никита не ответил. Прислушавшись к собственному организму, он понял, что есть совсем не хотелось, а вот попить и посетить туалет — даже очень. Он с кряхтением поднялся и, пошатываясь, направился в ванную. Отражение в зеркале лишь усугубило внутренние ощущения — крайне мерзкие и тошнотворные. Мутный взгляд, бледное, почти синюшное лицо. Под запавшими глазами чернели круги. В уголках потрескавшихся и воспаленных, словно от сильного жара, губ и на подбородке виднелись засохшие потеки слюны. Никита вздохнул: «То ли я — дурак, то ли лыжи не едут?» — и решительно включил холодный душ. Тугие струи ледяной воды тотчас привели все рефлексы в норму, и он почувствовал, как отступает, растворяется ни на что не похожее, будто ватное, отупение. Он прибавил горячей воды, кровь быстрее побежала по жилам, и тут обнаружил на сгибе локтя припухшее красное пятнышко — след от инъекции. Никита обтерся висевшим на крючке полотенцем и мстительно бросил его под ноги. На раковине нашлась нераспечатанная зубная щетка, початый тюбик зубной пасты и вскрытая упаковка одноразовых бритвенных станков, вот только пены для бритья не было. Поскоблив лицо, Никита с сомнением посмотрел на мятую, пропотевшую одежду, но выбора не было. Мокрое полотенце валялось на полу и было слишком маленьким, чтобы обмотать им отмытые чресла. Вздохнув, он натянул на себя грязную одежду. Все-таки убегать от Завадского лучше одетым, чем в одном полотенце. Подумаешь, пропотевшая рубаха и замызганные штаны! Бывало и хуже! Успокоив себя таким образом, Никита вышел из ванной. Чувствовал он себя, несомненно, лучше и готов был достойно противостоять любым передрягам. Завадский по-прежнему сидел за столом, вот только газета исчезла. Зато на столе появились тарелки с небрежно нарезанными колбасой и сыром, хлеб, пара пластиковых контейнеров с корейским салатом, разномастные чашки и — неожиданно — новый электрочайник. — Как самочувствие? — поинтересовался Завадский чуть ли не с отеческой заботой в голосе. — Долго ж ты не просыпался! Я хотел разбудить, а потом решил: выспится, умнее станет! — Это что? — спросил Никита и сунул ему под нос руку, где отчетливо виднелось красное пятнышко. Завадский бегло глянул и ухмыльнулся. — А что прикажете делать в такой ситуации? Укол в вену намного проще, чем приковать тебя наручниками. Кто знал, что ты окажешься слабаком? — В смысле? — опешил Никита. — Ты проспал двое суток. Микстура эта побочных эффектов не имеет, но у тебя то ли индивидуальная непереносимость компонентов, то ли вмешался коньяк, которым пришлось тебя для достоверности напоить. Но Никита уже не слушал его. Он бросил взгляд в окно и даже головой потряс от удивления. Увиденное его ошеломило. Откинув тюлевую штору, он выскочил на нагретый солнцем балкон. Внизу грохотал город. По широченной магистрали в несколько рядов неслись сплошными потоками машины, а дальше вплоть до горизонта возвышались диковинные дома-громады, бетонно-стеклянные конструкции непривычного вида. Напротив балкона маячил огромный то ли торговый, то ли развлекательный центр, за ним торчал странный куполообразный объект, совсем ни на что не похожий. — Где мы? — ошарашенно спросил Никита. — В Нью-Йорке? — Почему вдруг в Нью-Йорке? — добродушно улыбнулся Завадский. — Всего лишь в Москве. — В Москве? — повторил Никита, не поверив своим ушам. — Мне до Москвы четыре часа лететь. — Вот ты и прилетел! — сообщил Завадский. — Поздравляю! Никита поднял глаза, и в них сверкнули злые искры. Голос, однако, прозвучал довольно спокойно. — Зачем надо было увозить, да еще дрянь какую-то колоть? Высадил бы меня на перекрестке, и никаких проблем. Мне в Москву не надо, в Мавзолее я в детстве был. — Не мог я тебя высадить, не зная, что происходит. Киллеры эти странные… С какого бока? Очень нагло себя вели! Завадский пододвинул ему чашку с чаем. — Пей! Надо химию из организма вывести! Почему до тебя не доходит? Ты ведь увяз по самые уши! Кто на место падения поехал и вынюхивал? Кто на брифинге неудобные вопросы задавал? Кто морги начал шерстить в поисках приятеля? Кто свидетелем двойного убийства оказался? И наконец, кому Величко прислал видеозапись? Так что, сеньор Шмелев, ретивые ребятки не за мной на «шестерке» приезжали. Никита помолчал, но в его взоре сквозило недоверие. — Не много ли шума из-за меня одного? Я ведь не прячусь. Куда проще пристукнуть в подворотне родного дома, имитировать ограбление и — концы в воду. Зачем пальбу устраивать, демонстративно, в другом городе? — Согласен, — кивнул Завадский. — Впрочем, не отказываюсь от варианта, что они по мою душу явились. Ни одну версию со счетов сбрасывать нельзя, уж уволь. Так учили. Потому я тебя за собой и потащил, хотя мог бы и бросить. Цени это! — Я оценил! Хоть не придушил, и то ладно! — кивнул Никита. — Только понять не могу, с чего вдруг такое счастье? Я вообще не представляю, что творится и в чем замешан. Чего мне бояться и главное — почему? Что особенного в этом самолете? — Особенного в том самолетике много, иначе я в ваших краях не показался бы. А товарищи мои не подсуетились бы обломки вывезти в спешном режиме. Ты ведь не представляешь даже, о чем речь идет. — Так просвети! — произнес Никита язвительно и отхлебнул из чашки. — Хотя, наверно, не стоит. Меньше знаешь, крепче спишь. Чай был теплым и пах веником. Сделав пару глотков, Никита отставил чашку и выжидающе посмотрел на Завадского. Тот тяжело вздохнул и покачал головой. Разглашать военные тайны он явно не собирался. Никита поднялся со стула. — В таком случае, позвольте откланяться. Вещички мои где? — Сядь! — хмуро приказал Завадский, и Никита неохотно, но вернулся на место. — Дурак ты, Шмелев! Думал, спокойно уйдешь и будешь жить, как ни в чем не бывало? Завадский помолчал, а затем нехотя произнес: — Ладно. Скажу. Нам с тобой как минимум несколько дней придется провести вместе. Приглядывать за тобой мне тоже не с руки, но в одиночку ты не выживешь. Никита выжидающе глядел на Завадского. Тот затушил окурок в банке из-под шпротов, уже забитой до отказа. — Ты хоть немного разбираешься в самолетах? — спросил он. |