Онлайн книга «Мария, княгиня Ростовская»
— Камни сюда! — А-а-а-а-а! Воевода Клыч помотал головой. От долгого недосыпа что-то случилось со слухом, звуки доносились как из бочки. А может, не от недосыпа, а от непрестанного ора и лязга… Тяжёлая лестница с глухим стуком, почти не слышным за гамом и лязгом, упёрлась в частокол, железные крючья наверху цепко впились в дерево. — Лестницы! Рогатки, рогатки давай! Отваливай их, ну! Расхристанный, несмотря на ночной мороз мужик с опалённой бородой остервенело отрывал глубоко впившиеся крючья, мешавшие оттолкнуть от стены лестницу, уже дрожавшую под тяжестью взбирающихся на стены врагов. — Родненькие! Не стреляйте! Сон как рукой сняло. Что это такое? В рядах атакующих толмач-перебежчик объявился? — Русские мы, русские люди! — Мать вашу растак! — не своим голосом заорал воевода, глядя на оцепенелых ратников. — Лестницы вали, ну! Выхватил рогулину из рук опешившего ратника и со страшной силой навалился на торчащую возле самой бойницы тетиву лестницы, сработанной из толстенных жердин, почти брёвен. В спине захрустело, но рядом уже запалено пыхтели другие воины, ещё пара рогаток упёрлась в лестничную тетиву, кто-то навалился сзади, помогая… Расхристанный мужик наконец справился с крючьями, и лестница с тяжким стоном перегруженного дерева отвалила от стены, опрокидываясь. — А-а-а-а!!! Какой-то мужик, по виду явно русский, остался висеть на стене, судорожно цепляясь за край бойницы. — А ну! — скомандовал воевода, и несколько рук враз втащили человека внутрь, распластали на помосте-раскате. Вслед ему запоздало влетела стрела, ушла в темноту. — Спасибо… родненькие… братцы… Выглядел мужчина ужасно — багровые рубцы на спине и боках, лицо разбито, губы запеклись от крови. Из одежды на нём были только холщовые подштанники. — Ты кто таков? Мужик встал, привалился спиной к бревну частокола. — Деревенские мы. Вечор налетели поганые, всех, кого нашли, согнали в кучу и айда… И гонят русских мужиков пред собой, лезть на стены заставляют… Ратники переглянулись. — Вот твари… — А ну, к бойницам! — рыкнул Клыч. — Лясы точить или воевать будем? Каждый человек на счету! Ты луком владеешь ли? — обратился он к полуголому. Мужик поднял на воеводу глаза, полные нечеловеческой муки, сквозь которую разгоралась мрачная радость. — Белку бил, утку влёт… Воевода, отец… Больше всего боялся смерть от своих принять… Хоть одного гада! — Тары-бары потом! — Клыч сунул мужику тул со стрелами и тяжёлый пехотный лук. — Давай, работай! Не говоря больше ни слова, бывший пленник повернулся к бойнице, одним движением вынул из тула стрелу, наложил на тетиву. По движениям было видно — не врёт человек, умеет обращаться с луком. — Ххы! Стрела со свистом ушла к цели, и всадник, гарцевавший на коне с горящей стрелой, вывалился из седла, погасив огонь своим телом. — Ххы! Ещё один степняк рухнул на землю. Воевода переглянулся с витязем, стоявшим за спиной мужика, и тот незаметно опустил руку с мечом, изготовленную для удара. — Ххы! Оскаленная физиономия бывшего пленника не оставляла сомнений — никакой это не лазутчик. — Ты вот что, мил человек… Иди вниз, одёжу дадут тебе. Потом поешь и на стены. — Хоть ещё одного… — Ступай, я сказал! Здесь я воевода, кому что делать, мне решать! Шелом наденешь ещё и бронь какую-нито. Всё, пошёл! Всё верно. Задубеет в одних подштанниках на морозе, это сейчас он на избытОм страхе держится. Да и без брони недолго простоит, очень уж метко бьют поганые степняки, даже ночью, в неверном свете горящих стрел, утыкавших частокол. А сейчас такие вот стрелки-охотники ой как нужны, каждый человек на счету. Едва человек ушёл, в верх частокола снова с хрустом впились острые крючья осадных лестниц. Новая волна, стало быть… — К бойницам, к бойницам, так вас растак! — … Ух, хорошо! Печь-каменка выбросила очередной клуб пара, в ноздри ударил пряный дух. Князь Михаил лежал на полке, и банщик, здоровенный мужик с коротко, под «горшок» остриженными волосами, вовсю трудился над княжьим телом, орудуя банным скребком. — Чего, Бельша, сильно я ожирел? — Ништо, пресветлый княже, ты у нас орёл! Боярин Фёдор Олексович сидел напротив, отдуваясь, с резным деревянным ковшом в руке. — А я вот огрузнел, княже. Думаю, не купить ли веницейское зеркало себе? — На что тебе зеркало-то? — полюбопытствовал Михаил, кряхтя под могучими руками банщика. — Ну как же… Полагаю, скоро свой срам без зеркала и не увидать мне. Князь скосил глаза на боярина, фыркнул, и они разом расхохотались. — Спасибо, Бельша. Ты ступай, дальше мы сами. — Как скажешь, княже, — поклонился банщик. Когда дверь за банщиком закрылась, князь сел рядом с боярином, взял из рук того ковш с квасом, гулко глотнул пару раз. — Ядрёный квасок… — Что слышно со степи, княже? Гонец прибыл ли? Князь Михаил разом посмурнел. — Нет вестей, Фёдор. Странно и непонятно сие. Помолчал, сжимая в руках ковш с квасом. — Вот оно, княже, — негромко молвил Фёдор Олексич. — Думаешь? — Уверен. Снова помолчали. — Рати собирать надобно, Михаил Всеволодович. Михаил искоса взглянул на своего ближнего боярина. — Рати, говоришь? Это ведь не сапоги обуть, Фёдор свет Олексич. — А ну как поздно будет? Князь со стуком поставил ковш на полок. — А основания? Неприбытие гонца не повод для того, чтобы всю землю черниговскую да киевскую исполчить. — Как скажешь, княже. Однако неспокойно мне. Вспомни булгар. Князь Михаил угрюмо засопел. — Ну до чего умён ты порой, Фёдор Олексич, прямо спасу нет. Помню я и про булгарское царство, и про Калку-реку. А толку? Никто не согласился со мной нынешним летом. Союза нет… Не могу я просто так рати собрать. Вестей ждать будем, тогда и решим. Дверь в парную приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова вятшего витязя. — Княже, прости. Тут с Рязани посольство прибыло. Дело, грит, чрезвычайной важности. — Кто послом-то? — Воевода Евпатий Коловрат. Молит принять как можно скорее. |