Онлайн книга «Блюз бродячих собак»
Во-вторых, царственность. Опять-таки натуральная, а не крашеная. И в-третьих, безупречная дистанция. Никакой оскорбительной снисходительности, никакого панибратства. Жест очень доброжелательный, но никакому человеку, даже самому неумному, и в голову не придет забыться и встать с королевой на дружескую ногу. Я не знаю, как английская королева добивается такого эффекта, просто протягивая окружающим руку. Но она это делает очень красиво. В отличие от Елизаветы Второй, Эльвира Давыдовна смотрелась бледной неталантливой копией. Вроде и руку протягивала с любезной улыбкой, и слова приветливые говорила, но выглядела вся эта царственность ужасно фальшивой. Можно сказать, узурпаторской. Впрочем, бог с ней. Каждый развлекается, как умеет. — Илона? — переспросила Эльвира Давыдовна. Окинула меня изумленно-снисходительным взглядом и этим сумела донести до меня множество самой разнообразной информации. Например, что такими именами в Москве предпочитают называться проститутки. — Илона, — подтвердила я невозмутимо. Не знаю почему, но плебеи, косящие под аристократов, у меня, человека закомплексованного, вызывают обратную реакцию. Не дрожь в коленках, а разухабистую наглость. — Будьте как дома, — подчеркнуто любезно произнесла Эльвира Давыдовна. И опять-таки сумела донести до меня между строк, что таким замарашкам, как я, в костюмах за тысячу пятьсот рублей, не часто доводилось бывать в подобных чертогах. Поэтому очень желательно, чтобы я не разбила какую-нибудь китайскую вазу. А впрочем, даже если и разобью, то бояться мне нечего. Судиться со мной никто не станет. Ибо что с меня взять? Все вышеперечисленное подняло мой боевой дух на беспредельную высоту. Ненавижу плебеев, прикидывающихся дворянами. Также, как ненавижу плебеев, прикидывающихся интеллигентами. Знаете, во времена Сервантеса в Испании была популярна поговорка: «Идальго в дырах, но не в бедности». Смысл этой пословицы никогда не станет понятным людям, вроде Эльвиры Давыдовны. Дело совсем не в кружевных манжетах и драгоценных украшениях. «Идальго» — это категория нравственная, духовная, независимая от размеров состояния и убранства домов. Идальго считали постыдным штопать одежду. Штопать — значит смириться с жизнью, покориться ей. «Одет я всегда прилично, — рассуждал дон Кихот, — чиненного не ношу. Рваное — другое дело. И то, это более от доспехов, нежели от бедности…» Подобные рассуждения для людей типа Эльвиры Давыдовны — недосягаемая высота. Теория относительности Эйнштейна, рассказанная в первом классе общеобразовательной школы. Как объяснить нынешним нуворишам, что дворянство — категория не материальная, а моральная? Духовная, интеллектуальная, образовательная, какая угодно, только не денежная! Ведь были древние роды, впавшие в бедность, даже в нищету, но не утратившие блеска родового имени, перед которым склонялись головы даже очень богатых людей! Впрочем, не мое это дело… Я подавила раздражение и прошествовала в столовую с огромным накрытым столом. Празднество намечалось широкое. Это я поняла, окинув взглядом убранство стола. Серебряные приборы, драгоценное венецианское стекло, потрясающий раритетный фарфор, по-моему, китайский… В общем, застолье, напоминающее времена Владимира Красное Солнышко. Гостей на этом празднике жизни подобралось немного. Всего пятнадцать человек. Конечно, меня познакомили со всеми, но при моей девичьей памяти на имена, отчества и фамилии это было дохлым номером. Единственный человек, которого я запомнила, был моложавый красивый мужчина, сидевший справа от меня. И то, запомнила я его только потому, что между нами завязался интереснейший разговор. — Вы юрист? — переспросила я заинтересованно. — Юрист, — подтвердил сосед. — Простите, не расслышала вашего имени отчества? — Владимир Иванович. — Владимир Иванович! — обрадовано подтвердила я. — Да, конечно! Владимир Иванович, вам ничего не говорит фамилия Никифоров? Минут пять Владимир Иванович молчал, поглощая консоме из омаров. Потом оторвался от своего увлекательного занятия и снизошел до ответа: — Почему же не говорит? Говорит… Виталик Никифоров — мой добрый приятель… — Родился на брегах Невы? — съязвила я, припомнив Пушкина: «Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы…» — Почему на брегах Невы? — невозмутимо ответил сосед справа. — В Москве он родился. Классный юрист, хороший парень… Я подавилась. Судя по всему, Виталик Никифоров был отцом моего нынешнего нанимателя. А наниматель не мальчик. Лет сорок-сорок два, не меньше. Значит, отцу при всем желании, не может быть меньше шестидесяти. Парень? — Ему шестьдесят восемь, — продолжил разговор сосед. — У него собственная юридическая контора. Хотя он, кажется, отошел от дел и передал все сыну. — Сергею? — Сергею. — А давно он отошел от дел? — Года два-три… А почему это вас интересует? Теперь замолчала я, поглощая деликатесное угощение. — Дело в том, что у меня возникла необходимость в юристе. — Понятно. — И мне рекомендовали фирму «Никифоров и сын» как самую надежную. Сосед по столу снова умолк. Несколько минут мы пережевывали закуску. — Ну, когда фирму возглавлял Виталик, это, действительно, было надежное предприятие. — А сын? Не столь надежен? Пауза. — Не знаю, что вам сказать, — ответил наконец Владимир Иванович. — Виталик — человек с твердыми принципами. Но он давно отошел от дел. — Сын на папу не похож? Еще одна пауза. — Внешне — похож. — Ясно. Пауза. — Насколько я знаю, — продолжил Владимир Иванович, — Сергей поглощен своими семейными проблемами. — А у него есть проблемы? — Есть. Жена. — Ага! — Да нет, вы меня не поняли. Жена у него молодая, не совсем нашего круга девочка… — И что? — Требует нетрудовых доходов, — обтекаемо выразился Владимир Иванович. Мы снова замолчали. — Вообще-то, Сергей никогда самостоятельно делом не занимался. И понятия не имеет о том, как все это сложно. |