— Для этого нужно сначала отсюда выбраться.
Кенеб кивнул. Он покосился туда, откуда уже послышался храп, и заговорил тише.
— Есть идеи, когда это случится, капрал?
— Нет.
Капитан долго молчал, затем вздохнул.
— Так вышло, что ты скрестил клинки с Миналой. Это неудачный поворот для нашей маленькой семьи, верно?
Калам промолчал. Через некоторое время Кенеб продолжил:
— Полковник Трас хотел тихую, покорную жену — птичку, чтобы сидела на жёрдочке и по команде чирикала…
— Наблюдательностью он не отличался, да?
— Отличался упрямством. Всякую лошадку можно сломать, такая у него была философия. Этим-то он и решил заняться.
— А полковник был человек ловкий?
— Даже не слишком умный.
— А Минала — ловкая и умная. Худов дух, чем она думала?
Кенеб прищурился и посмотрел в глаза Каламу, будто тот что-то правильно понял. Затем пожал плечами.
— Она любит свою сестру.
Калам отвёл глаза с грустной усмешкой.
— Жизнь в офицерском корпусе — просто загляденье.
— Трас недолго собирался пробыть в нашем глухом гарнизоне. Посылал вестовых, плёл широкую сеть. Ему небось неделя оставалась до нового назначения, в самом центре.
— В Арэне.
— Да.
— Ты бы тогда получил пост командира гарнизона.
— И ещё десять империалов в месяц. Хватило бы на хороших учителей для Кесена и Ванеба вместо этого старого пьянчуги с дрожащими руками, который числился у нас в гарнизонных наставниках.
— Минала сломленной не выглядит, — заметил Калам.
— Она своё получила. Силовое исцеление полковнику очень пригодилось. Одно дело — избить кого-то до бесчувствия, а потом ждать месяц или больше, чтобы повторить упражнение. Совсем другое, когда взводный целитель тебе проигрался в кости, так что можешь кости ломать перед завтраком, а на следующее утро она уж готова для новой порции.
— А ты только бодро честь отдаёшь…
Кенеб вздрогнул и отвёл глаза.
— Нельзя возразить против того, о чём не знаешь, капрал. Если бы я хоть заподозрил… — Он покачал головой. — Закрытые двери. Это Сэльва узнала. От прачки, которая дом полковника обслуживала. Кровь на простынях и всё такое. Когда она мне сказала, я сразу пошёл к нему в гарнизон. — Капитан скривился. — Восстание мне помешало — попал в засаду на полпути, а потом уж единственной моей заботой было, чтобы мы все остались в живых.
— Как же умер добрый полковник?
— А вот и ты нашёл закрытую дверь, капрал.
Калам улыбнулся.
— И хорошо. Такие вещи я и через закрытые двери отлично вижу.
— Значит, говорить больше ничего и не надо.
— Глядя на Миналу, сложно в это поверить, — проговорил убийца.
— Разная бывает сила, я так думаю. И защита. Она была близка с Сэльвой, с детьми. Теперь обернулась вокруг них, словно броня — такая же холодная и твёрдая. У неё беда с тобой, Калам. Ты-то обернулся точно так же — вокруг неё и вокруг всех нас.
А она себя чувствует ненужной? Похоже, так это выглядит для Кенеба.
— У неё беда со мной в том, капитан, что она мне не доверяет.
— Да почему же, Худом клянусь?
Потому что я держу за спиной кинжалы. И она это знает.
Калам пожал плечами.
— Судя по тому, что ты мне рассказал, капитан, не думаю, чтобы она вообще легко доверилась хоть кому-то.
Кенеб подумал, затем вздохнул и поднялся.
— Ну, хватит об этом. Мне ещё на саван пялиться и храпы считать.
Калам смотрел, как капитан отошёл и устроился рядом с Сэльвой. Убийца глубоко, медленно вздохнул. Думаю, смерть твоя была быстрой, полковник Трас. Покапризничай, милый Худ, выплюнь ублюдка обратно. Я его снова убью для тебя, и — отвернись, Королева! — я уж торопиться не стану.
Скрипач сполз на животе вниз по каменистой осыпи и неосторожно оцарапал костяшки пальцев, которыми сжимал заряженный арбалет. Этот ублюдок Слуга небось уже переваривается в дюжине желудков. Или голову его насадили на пику, только уши оставили, на поясе у кого-то болтаются.
Всех умений Икария и Маппо едва хватало на то, чтобы сохранить всем жизнь. Несмотря на свою ярость, Вихрь уже не был безлюдной бурей, катившейся по мёртвой земле. След Слуги вёл отряд в сердце кровавого хаоса.
Ещё одна сулица вылетела из-за вертевшейся охряной завесы и с треском покатилась по земле в десяти шагах от того места, где залёг сапёр. Гнев твоей богини слепит тебя так же, как и нас, идиот!
Они оказались в холмах, кишевших пустынными воинами Ша’ик. Было что-то роковое в этом случайном схождении обстоятельств. Вот уж воистину Схождение. Последователи ищут женщину, за которой поклялись следовать. Не повезло только, что здесь же пролегает и другой Путь.
Вдали за гортанным воем ветра послышались крики. Ого, в холмах этих полно зверей. И злобных притом. За последний час Икарий трижды вёл их в обход одиночника или д’иверса. В этом чувствовалось какое-то взаимное согласие — оборотни тоже не хотели связываться с яггом. А вот с фанатиками Ша’ик… ну, сами напросились. Нам же лучше.
Но всё равно, по прикидкам Скрипача, шансов на то, что Слуга жив, оставалось крайне мало. Он волновался за Апсалар и с некоторым удивлением понял, что надеется: доставшихся от бога умений ей достанет.
Впереди и внизу показались двое пустынных воинов в кожаной броне — оба с панической поспешностью улепётывали вниз по склону.
Скрипач прошипел ругательство. Он прикрывал фланг отряда с этой стороны — если они проскользнули мимо него…
Сапёр поднял арбалет.
Чёрные плащи опустились на обоих воинов. Те закричали. Плащи кишели движением, ползали. Пауки — такие крупные, что каждого можно было разглядеть даже отсюда. У Скрипача мурашки побежали по коже. Мётлы надо было брать с собой, ребята.
Сапёр выбрался из расселины, в которую залёг, свернул направо и двинулся вдоль склона. И если я быстро не вернусь под крыло Икария, горько пожалею, что сам не взял метлу.
Крики воинов оборвались, то ли Скрипач уже достаточно далеко отошёл, то ли прекратились их мучения — он надеялся на последнее. Прямо впереди высилась гряда, по которой до сих пор шёл след Апсалар и её отца.
Пока Скрипач карабкался наверх, ветер несколько раз чуть не сбил его с ног. Взобравшись, он сразу увидел остальных — не более чем в десяти шагах впереди. Все трое склонились над неподвижной фигурой.
Скрипач похолодел. Ох, Худ, только бы это был кто-то чужой…
