Онлайн книга «Жгучее желание»
– Никогда о ней не слышала. – Первое упоминание о ней зафиксировано в 1950 году во время холодной войны. Фотокамера была обнаружена в одной из русских лабораторий и привезена в Штаты одним из членов общества. – Обнаружена? – с удивлением переспросила Элейн. Губы Зака изогнулись в еле заметной улыбке: – Безобидный эквивалент глагола «украдена». Это случилось в те дни, когда в бывшем СССР активно велись исследования паранормальных явлений и проводились многочисленные эксперименты. В ЦРУ сильно занервничали и, естественно, пожелали выяснить, что же все-таки происходит в стане врага. «Джи и Джи» ненавязчиво попросили внедрить в одну из русских лабораторий своего агента. Элейн не нужно было объяснять, что такое «Джи и Джи». Все в Тайном обществе знали, что эти буквы расшифровываются как «Джонс и Джонс». Именно такое название носила самая секретная и самая узкоспециализированная компания, занимавшаяся расследованиями дел, связанных с паранормальными явлениями и способностями. – Полагаю, «Джонс и Джонс» преуспели? – спросила Элейн. – Агенту удалось вывезти камеру из страны и передать ЦРУ. Тщательно изучив ее, специалисты управления пришли к выводу, что камера – фальшивка. Они не смогли заставить ее работать. – Почему? – Очевидно, для работы с ней необходим был человек, обладающий определенными паранормальными способностями. После фиаско специалистов из ЦРУ за камеру взялись наши профессионалы. Но и в их руках она не заработала, поэтому ее просто отправили в хранилище. Там она и пролежала все эти годы. – А что в этой камере такого необычного? – спросила Элейн. – Предполагалось, что камера Тарасова создана для того, чтобы фотографировать ауру человека. – Бред, – презрительно фыркнула Элейн. – Еще никому не удавалось этого сделать. Даже специалистам наших исследовательских лабораторий. Полагаю, это как-то связано с расположением человеческой ауры в спектре. Ауру можно измерить, каким-то образом проанализировать, некоторые даже могут ее увидеть, но запечатлеть на фото еще никому не удавалось. Такие технологии пока еще недоступны. – А я располагаю другой информацией, – возразил Зак. – Судя по отчетам агента, вывезшего камеру из-за «железного занавеса», советские ученые верили, что фотограф с уникальными паранормальными способностями мог не только сделать фотографии ауры, но и использовать камеру для того, чтобы разрушить эту самую ауру, что в конечном итоге привело бы к серьезной психической травме или даже смерти. Элейн нахмурилась: – Иными словами, эта камера должна была стать своеобразным оружием психического поражения? – Именно так. – Но ведь эксперты утверждают, что в современном мире не существует технологий, позволяющих напрямую взаимодействовать с паранормальной человеческой энергией. Именно поэтому никому так и не удалось создать машину или оружие, которое приводилось бы в действие с помощью паранормальной энергии или обладающего ею человека. – Верно. – Значит, камера в самом деле фальшивка? – Элейн вздохнула. – Какое облегчение. Мир и без того вооружен до зубов. Менее всего человечеству нужны новейшие технологии, призванные убивать. – Угу. Элейн вскинула брови: – И как я должна понимать это твое «угу»? – Мне удалось установить, что с помощью камеры Тарасова все же было совершено убийство. Один или два раза. Хотя отголоски первого убийства довольно расплывчаты. Зрачки Элейн еле заметно расширились: – Иными словами, у русских имелся по меньшей мере один телепат, умевший обращаться с камерой. – Похоже на то. Элейн взмахнула рукой. – Но как такое возможно? – В своих отчетах агент «Джи и Джи» высказал предположение, что работавший с камерой человек обладал уникальным, возможно, единственным в своем роде талантом, с коим в обществе еще не сталкивались. Таких вот людей, наделенных редкими паранормальными талантами высочайшего уровня, в обществе называли экзотами, хотя вряд ли это определение можно считать лестным. Правда состояла в том, что присутствие экзотов заставляло других членов Тайного общества чувствовать себя не в своей тарелке. Остальные же люди, не имеющие никакого отношения к обществу и поднимающие на смех саму идею существования паранормальных явлений, начинали непостижимым образом нервничать и испытывать страх в присутствии тех, кто обладал сильной паранормальной энергией. Сила, в том числе и психическая, – это ведь тоже форма энергии. Большинство людей, осознанно или нет, способны чувствовать такую энергию, когда ее скапливается достаточно много. – Интересно, что случилось с телепатом, работавшим с камерой? – задумчиво протянула Элейн. – Она умерла. Элейн вскинула голову и ошеломленно посмотрела на Зака. – Убита агентом «Джи и Джи», похитившим фотокамеру? – Да. Она почти разоблачила его с помощью своего дьявольского приспособления. – Потрясающе. И в каком же из музеев общества хранится это чудо? – Ни в каком. Оно спрятано в сейфе семьи Джонс. Элейн просияла: – Мне стоило догадаться. Не обижайся, Зак, но любовь твоей семьи к разного рода тайнам ужасно раздражает тех, кто живет исследованиями. Эта фотокамера, если, конечно, она представляет собой хоть какую-то историческую ценность, должна стать экспонатом одного из музеев общества. – Послушайте, я ведь уговорил деда позволить мне изучить камеру и описать полученные результаты в журнале, не так ли? Это можно считать настоящим достижением. Вы ведь знаете, как он относится к тайнам семьи и общества. – Я скажу так: Банкрофт Джонс слишком долго служил в разведке, прежде чем занять место магистра, – с мрачным осуждением произнесла Элейн. – Будь его воля, он бы даже на списке гостей ежегодного весеннего бала поставил гриф «Совершенно секретно. Только для членов совета». Зак еле заметно усмехнулся. Элейн внезапно замедлила шаг и развернулась. – Святые угодники! Только не говори мне, что он действительно пытался это сделать. – Бабушка рассказала мне, что он упомянул об этом за завтраком несколько месяцев назад. Не волнуйтесь. Она его отговорила. Элейн поцокала языком. – Это к разговору о старой школе. Твои слова – лишнее подтверждение тому, что вся внутренняя организационная структура общества нуждается в серьезных реформах и модернизации. – Все не так уж плохо. Изменения, внесенные Габриелем Джонсом в 1800 году, прекрасно служили обществу на протяжении всего двадцатого века. – Но сейчас уже век двадцать первый. Хотя мне иногда кажется, что некоторые члены совета упорно этого не замечают. |