Онлайн книга «Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа»
Эдуард в связи с этим подал Котошеву [13] заявление: уезжаю 30-го при наличии трех солнечных дней – позаботьтесь о другом операторе. Однако это не первая важность. В общем, сняли: 1. Волны (они годны только для тревожной ночи). 2. Другие волны – хорошие, но сняты без солнца. 3. Все с юпитерами на «Коминтерне». 4. Детали встречи. 5. Выстрелы из орудий. 6. Встреча с эскадрой. Осталось: 1. Макет. 2. Взрывы. 3. Еще хвосты. 4. Вельбот. 5. Блокшив (в море). 6. Ялики. 7. Собрание. Снимаем наспех, редко дублируем. Ибо солнце только урывками, в час по чайной ложке, да и то не каждый день. Сегодня второй день после Вашего отъезда приблизительно светло. Наезд носа на аппарат, кажется, будет хорош [14] . За «эскадру» нечего писать – сами увидите, что с ней можно делать. То, что там сделано, – это сверхмаксимум того, что возможно было сделать при наличии всех обстоятельств [15] . Если погода будет держаться четыре дня, мы снимем все необходимое и увидимся с Вами. Теперь вопрос с Эдуардом [16] . Он упорно хочет уезжать 30-го, в крайнем случае, 1-го. Если солнца не будет, мы ведь ничего не снимем, а вельбот, хвосты, ялики и большие волны снять надо обязательно. Нас интересует, будет ли что-нибудь смонтировано к нашему приезду. Эдуард уверяет, что нет! Я уверяю, что будет, должно быть. Так или иначе, в этом весь смысл (в 20-м!) [17] . Дорогой учитель, 20-е – это ХО! ХО! 20-е – это должно быть число нового триумфа, и, Сергей Михайлович, давайте, жмите, и – очень даже прошу Вас, – на монтаж и все прочее, чтобы было! Жму руку. ХО! ХО! Гриша. 
Сергей Эйзенштейн. Григорий Александров всю жизнь называл его не иначе как своим дорогим Учителем. Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ЭЙЗЕНШТЕЙНУ Севастополь, 27 ноября. Вот что, дорогой учитель, Сергей Михайлович! Бывает, знаете, порода людей «Белой кости», говенная порода. Так Котошев из породы «белых хрящей», не иначе. Шурка [18] расскажет, что и как. Сегодня они сорвали и взрыв, и макет по своей неряшливости и халтурности [19] . Я не знаю, чего я там наснимал (боюсь, конечно, страшно), но мне кажется, что все это плохо, и плохо потому, что не успеваешь подумать о каком-нибудь постановочном задании, а не только написать что-нибудь предварительно на бумажке. Во-первых, еще ни разу не снимали то, что я себе намечал. То что-нибудь не готово, то солнца нет, то кого-нибудь нет, то разрешения нет – понимаете? Между прочим, там снята сцена: «Барский – командир корабля пробует обед» [20] . Снята она очень паршиво, причины изъясню позже, а снимал я ее потому, что не было солнца и было время, да и «юпитер» был в салоне. Думаю, что она пригодится, если уж не очень паршиво снята. |