Онлайн книга «Адмиралъ из будущего. Царьград наш!»
«Мальчишка, – подумал про себя фрегаттен-капитан. – Хотя ничего удивительного – двадцать три года, лишь бы повоевать… А то, что самый ценный корабль германо-турецкого флота подвергается нешуточному риску только ради того, чтобы пострелять по безоружному городу, по его мирному населению, в голову молодому лейтенанту не приходит…» – С кормового мостика передают: на правом траверзе дым, – доложил сигнальщик. Оба офицера немедленно метнулись на соответствующее крыло мостика. Вдали действительно можно было различить далекий дымок. – Как думаешь, сколько до него? – Миль двадцать, вероятно. – Вряд ли. Пятнадцать, не более… Увеличить ход до двадцати двух узлов. Приказ был немедленно передан в машину. – Аларм? – Лейтенант ждал очередных распоряжений командира. – Пока не требуется. Не на крыльях же они летят. А через два часа стемнеет. Так что в любом случае на дистанцию открытия огня им не выйти. – Тогда, может, увеличить ход еще? Чтобы оторваться поскорее. – Не стоит. Не стоит насиловать машины и машинистов ради пары не так уж и необходимых сейчас узлов [5] . Капризная штука эти механизмы, а нам сейчас только какой-нибудь аварии не хватало… – Два силуэта прямо по курсу!.. Третий! – резануло криком сигнальщика. Находящиеся на мостике дружно развернулись к носовым румбам. Офицеры вскинули к глазам бинокли. – Дьявол! – ругнулся Дениц. – Почти нет дыма… – Да, – отозвался Кеттнер. – Можно себя не обманывать – это большие русские миноносцы. На нефтяном топливе. Больше некому. Объявляйте тревогу! Отсеки крейсера наполнились режущим барабанные перепонки звоном, палубы загудели от топота матросских ботинок – экипаж стал разбегаться по местам, предписанным боевым расписанием. Один за другим появлялись немецкие моряки возле орудий, дальномеров, элеваторов, машинных механизмов и так далее… – Четвертый корабль! – неумолимо прозвучал голос сигнальщика на мостике. – Поворот влево на двадцать градусов! – Фрегаттен-капитан делал попытку оттянуть момент боевого контакта с «новиками». Встреча с одним или двумя русскими эсминцами не представляла для «Бреслау» серьезной опасности: крейсер обладал значительно более серьезным артиллерийским вооружением, чуть ли не впятеро превосходил каждый корабль Первого дивизиона по водоизмещению, а значит, имел большую боевую устойчивость и являлся более стабильной артиллерийской платформой. Борт прикрыт броневым поясом, что тоже немаловажно. Но четверка… Суммарный бортовой залп этих больших миноносцев противника превосходил оный у «Бреслау» более чем вдвое, мишенями они являлись значительно меньшими и скоростными. К тому же вести нормальный огонь имелась возможность только по двоим из четверых, остальные будут стрелять по кораблю Кеттнера совершенно безо всяких помех… А еще и крейсер на хвосте… Вражескому дивизиону совершенно необязательно топить противника – достаточно только сбить ход, зажечь пожары на палубе… И тогда не спасет даже ночь… … – Горизонт чист! – в очередной раз отозвался сигнальщик на запрос командира. – Нагоняет «Дерзкий». – Пропустим. – Это Черкасов сказал уже своему старшему офицеру. Хоть догоняющий эсминец в этот раз и не нес брейд-вымпела командира дивизиона князя Трубецкого (слишком быстро пришлось сниматься с якоря, и капитан первого ранга не успел прибыть с берега), но «Дерзкий» уже пообвык ходить головным, так что не стоило нарушать привычный строй. – Да уж, Василий Нилович, – продолжил старшой, – это вам не прошлая война – там нам постоянно удирать приходилось, а теперь сами супостатов гоняем… – Ничего удивительного, Сергей Николаевич. Как говаривал Наполеон: «Бог всегда на стороне больших батальонов» [6] . Есть чем гонять – вот и гоняем. Только сначала найти этого «Бреслау» надо, тогда и нагоняемся. Хотя, чего там скрывать, на душе у Черкасова было действительно радостно: вспомнился Порт-Артур, где он служил старшим артиллеристом на броненосце «Пересвет», вспомнилось, как постоянно торчали в порту, опасаясь встретить в море превосходящие силы японцев (а адмирал Того действительно имел подавляющее превосходство), вспомнил то единственное сражение с вражеским флотом, когда победа была так близка, но «золотой снаряд» вывел из строя русский флагманский броненосец и пришлось возвращаться в осажденный Артур, где «Пересвет» вместе остальными нашел себе временную могилу, а потом снова воскрес, но уже под японским флагом… Сейчас все было по-иному. Теперь русский Черноморский флот безраздельно господствовал на море, и сегодня, если повезет, может, удастся вколотить очередной гвоздь в гроб врагов России… – Дым на левом крамболе! На других эсминцах это тоже заметили, и через минуту с «Дерзкого» просигналили к повороту. В том, что начинается атака на немецкий крейсер, никто на дивизионе почти не сомневался. Русский отряд двигался на цель с запада, в лучах заходящего солнца, слепивших немецких сигнальщиков, дыма «новики» почти не давали, поэтому удалось сблизиться с крейсером до девяноста кабельтовых, прежде чем на нем заметили опасность и «Бреслау» стал отворачивать с прежнего курса. – С «Дерзкого» сигналят: «Самый полный ход!» – Разумно, – кивнул головой командир «Гневного». – Передайте в машину. Действительно, больше не было никакой необходимости скрывать свое присутствие, и из труб эсминцев все сильнее и сильнее повалил дым, а стрелки на лагах стали приближаться к тридцатиузловой отметке. Стремительные «борзые» Черноморского флота легко вспарывали воду форштевнями, и не оставалось сомнений, что до темноты они настигнут того, за кем гонятся. – Сколько до захода солнца? – обратился Черкасов к штурману. – Час сорок, Василий Нилович. – На дальномере! – Семьдесят два кабельтова. – Не успеваем, черт побери! Особенно, если немцы покажут нам корму… – Пока идут прежним курсом, вероятно, с оста их поджимает «Кагул». В принципе уже сейчас можно попытаться добросить снаряд из баковой пушки до их борта, хотя вероятность попасть, конечно, на таком расстоянии ничтожна. – Не будем зря расстреливать боезапас, Сергей Николаевич, – шансы добиться попадания нулевые. Подождем еще хотя бы с полчаса. – Могли бы и поужинать в это время, – попытался пошутить старший артиллерист Политковский. |